И вот стою, трясусь от холода, соплю по ноздре гоняю туда-сюда, как вдруг слышу знакомый бычий крик:

– Э-э-э! Сюда подошел!

Вглядываюсь в сторону арки и вижу! Сука, крокодилья морда с желтыми нечищеными зубами! Это был Гена…

Я не совсем понимал, что нужно делать в таких случаях. Вопросительно смотрю на Мишу, а он, как назло, замер, будто онемел, а позади вновь раздалось:

– Ты че, сука, оглох там, что ли! Я сказал, сюда подошел!

Попытка заработать денег возле храма провалилась с треском после того, как там объявился предводитель беспризорников, Гена. Увидав его, Миша тут же сунул свои деньги мне в руки.

– На, убери подальше, он сейчас все отбирать будет!

Гена не унимался и продолжал орать на всю округу:

– Я сказал – сюда подошел!

– Тебе надо, ты и иди! – выкрикнул я, понимая, что за эти слова мне сейчас придется поплатиться.

Идти к нему я не собирался. Это было бы чистым самоубийством – там, возле арки, была толпа его прихвостней, и они бы вмиг нас «обработали». И, по-хорошему, надо было тупо бежать, но все мое нутро кричало – кто он такой, чтобы меня гонять по городу?

Он подошел к нам с каким-то высоким крепким парнем и сходу толкнул меня в плечо, провоцируя драку.

– Ты, сука, глушенный, что ли, я не понял? Какого хуя тут третесь, вам кто разрешил?

Крепкого парня звали Ёжик, и он следом повторял все, что делал Гена – то есть, так же толкнул меня в плечо, так же стал спрашивать. В общем, обычный прихвостень, правда, было видно, что он физически сильнее Гены.

Они стали выпытывать, много ли денег мы заработали, и первым делом стали давить, естественно, на Мишу, как на самого слабого.

– Деньги есть?

– Нету… – пробурчал Миша, опустив голову, а ведь в целом он не соврал – все деньги-то были у меня. Гена не унимался и, наконец, прозвучала знаменитая на всю Россию фраза:

– Отвечаешь, что денег нет?

– Отвечаю…

– А че найду, всё моё?

Вот эта гениальная по своей сути фраза ставила оппонента в полностью безвыходное положение. Она давала право обыскать карманы жертвы, и если бы ты начал сопротивляться или признаваться, что у тебя кое-что есть, то ты переходил в разряд ПИЗДАБОЛОВ, а за это, по любым понятиям – хоть по блатным, хоть по пацанским, с тебя полагался спрос.

Миша, словно послушный баран, раздвинул руки в стороны, и ублюдки внаглую стали шарить в его карманах. У меня от всего происходящего глаза на лоб полезли.

– Вы хуле творите, беспредельщики!

На мой возглас Гена среагировал мгновенно: в один прыжок подлетел ко мне и с ноги ударил в область бедра так, что у меня нога мгновенно отсохла.

– Тебе хуле тут непонятно, черт! Это наше место, и нехуй тут шастать!

Я пятился назад, прикрываясь руками от пинков, а следом уже летел Ёжик с точно таким же ударом, повторяя те же слова. Вот что мне было делать в такой ситуации? Конечно, хотелось их всех отхуярить в говно, чтобы они плакали, как побитые шлюхи, но их было двое, и они были крепче. Мишу как бойца я в расчет вообще не беру – он был немым зрителем.

В тот день нам удалось уйти с деньгами, но эти позорные пинки ногами я помню по сей день. Сопротивляться было себе дороже – я бы никому и ничего там не доказал, а если бы из арки храма на помощь прибежали шавки Гены, то мы вообще могли остаться и без денег, и без здоровья, и даже без обуви.

– Вот приедет Кузя, мы этого Гену землю жрать заставим! – сокрушался Миша, пытаясь меня подбодрить. Я ничего не ответил ему, лишь молча разделил деньги честно пополам, чему он был безумно рад.

Вопрос заработка оставался открытым: работать у храма было нереально, воевать против беспризорников у меня не было ни ресурсов, ни сил. Но, как водится, всю проблему решил случай.