Разминаю шею, поднимая глаза от тарелки.
— Привет, батя, — Лекс протягивает мне руку, расплываясь в улыбке.
— Привет… — слышу тихое приветствие из-за его спины.
Марк кивает в ответ, складывая на груди руки.
— Привет, — отзывается Антон с усмешкой. — У вас свидание? — интересуется нагло.
— Если бы было свидание, мы бы к вам не сели, — бросает ему Лекс.
Отойдя, выдвигает для своей Джульетты стул.
— А-а-а… — тянет Антон. — Ну, милости просим…
Маленькая Карина обводит глазами стол. Бросив на Влада пустой взгляд, смотрит на меня.
Смотрю в кошачье лицо и хрустальные зеленые глаза. Сегодня они идеально накрашены. На щеках румяна. В тот день, когда нашел ее в подвале, на ней не было косметики, но меня это не спасло.
У нее красная помада. Идеальные контуры, будто она с ней родилась. Верный признак того, что Бахман ее не целовал. По крайней мере, сегодня. Это очень тупо. Первое, что сделал бы я на его месте — присосался к этим губам с такой самоотдачей, что она выцарапала бы мне глаза. Или нет…
Не смотри так, дурочка.
На мои губы. Почти неосознанно.
Я не настолько неопытный, чтобы не замечать. Она меня хочет. Хотела еще там, в подвале. Такое ни с чем не спутать.
Лежащая на коленях рука сжимается в кулак.
Отворачивается, чуть задирая упрямый подбородок.
Снова смотрю в свою тарелку, прислушиваясь к разговору.
Влад молчит. Слова лишние. Его пальцы стучат по столу, нога в кроссовке под столом тоже стучит.
— Где были, че видели? — интересуется Марк.
С Марком мы с третьего класса “вместе”. Несмотря на все его чудачества, близкий друг у меня один, и это он.
— На симфоническом “рамштайне”, — отвечает Лекс.
— Пха-ха-ха-ха… — ржет Антон. — И кто играл?
— Городской симфонический оркестр, — подает голос гостья.
— У-у-у-у… — стебется Антон. — Понравилось?
— Да.
— Вы нашли друг друга.
Замечание режет уши.
— Может, и нам сходить? — продолжает он. — Советуешь?
— Не потянешь, — смеется Бахман.
— Ты теперь мои объедки подбираешь? — ядовито интересуется Влад.
Вскинув на него глаза, давлю желание дать ему в бубен.
— Твои объедки у тебя в тарелке, — цедит Лекс.
— Да с ней трахаться, все равно что с манекеном, — выдает мой брат. — Красивая и бесполезная.
— Влад! — ревет мой голос.
Бросив взгляд на Карину, вижу, как ее лицо покрывается красными пятнами.
— Закройся! — подскакивает Лекс. — Ты что, обдолбался?!
— Нет, — Влад встает. — По-моему, это ты обдолбался. Убери эту овцу отсюда.
— Давай уйдем… — тянет Лекса за руку Карина.
— Да, вали.
— Влад, — встаю. — Пошли выйдем.
Его злые глаза упираются в меня.
— Тебя кто-то спрашивал? — ударяет кулаком в мое плечо. — Отвали!
— Скажи это ещё раз, — предупреждаю его.
Чтобы не случалось в нашей жизни, мы никогда не дрались. Я не собираюсь вводить эту традицию. Никогда. Ни при каких обстоятельствах, и даже на пределе своего терпения понимаю, что не стану с ним драться сейчас.
— Я уйду! — слышу звенящий громкий голос.
Все смотрим на “яблоко раздора”, как по команде повернув головы.
Она вибрирует, сверкая глазами. Вперив их в моего брата, выставляет вперед средний палец руки и цедит:
— Сколько пальцев?
— Сука… — с оскалом усмехается тот.
— Пока, мальчики, — развернувшись на пятках, медленно идет к напольной вешалке, с которой снимает свою куртку и выскальзывает из зала, зажав ее подмышкой.
В зале тишина и орава зрителей. Есть случайный народ, есть знакомый. В общем и целом без разницы, просто я не хочу, чтобы кто-то вызвал ментов. Такое шоу никому не нужно.
О, твою мать…
Она провела здесь пять гребаных минут, а напылила так, что хочется хорошенько ее встряхнуть. Это не та компания, с которой стоит шутить. У нее вообще мозг, блть, есть?! Ночи в подвале ей было мало? Эта “шутка” злит меня до сих пор, и в мои планы входило узнать, кто это сделал, чтобы вправить мозги, потому что такие шутки могут закончиться плачевно для всех.