– Дайри! – каждое слово давалось с огромным усилием, – Бесполезно, Дайри. Ты же знаешь, при аварийной высадке, в капсуле включается механизм самоликвидации. Пауза от приземления до его запуска – 87 минут. Или примерно полтора часа. С момента нашего ухода – прошло минут сорок. Плюс, мы какое-то время находились внутри капсулы практически без сознания. Возможно полчаса, возможно и больше. Ты просто не успеешь! Послушай меня! – закашлявшись и тяжело переводя дыхание, Ранган замолк.

– Успею!

– Подожди…

Последнее слово командира и последовавший за ним разрывающий лёгкие кашель заставили астропилота повернуть обратно. Багровый румянец на лице Рангана неумолимо сменяла синюшная бледность, а на губах появился желтоватый налёт. Однако тон, каким он произнёс следующие слова, был спокоен и даже радостен:

– Я… ухожу… но я командир… я им был до конца… и я спас хотя бы одного…

Что-то тяжёлое выпало из его руки прямо в ладонь склонившегося к нему Дайри. Это был беловато-серый предмет, напоминающий браслет.

– Командир! Это же МВС. Но почему вы не сказали сразу… – астропилот осёкся, увидев, что лицо его спутника застыло. Сзади потрескивая и грозно шумя, приближалось большое пламя. Оно неотступно надвигалось, воя на все голоса, шипело и потрескивало умирающим лесом, постепенно сжимая огненное кольцо вокруг него и уже безразличного к его жару Рангана. Надо было спешить.

Дайри, намеревавшийся было одеть браслет на руку, остановился. Отмахнувшись от назойливого пепла, он достал из аварийного кейса странный прибор, напоминающий паяльник и начал размечать прямоугольник на земле возле тела командира «Старта». Не обращая внимания на приближающуюся смерть, он глухо бормотал:

– Сперва я похороню вас. А потом… а потом всё решу.

Разметив расстояние, астропилот нажал пусковую кнопку на «паяльнике» и внезапно появился зеленоватый луч, который просто стал «вдавливать» землю внутрь, расплавляя её страшной температурой. Это был ручной лазер, типа бластера. Он почти уже завершил свою печальную работу, как вдруг яркая вспышка осветила каждую веточку лиственницы, под которой лежал Ранган. Затем послышался приглушённый раскат, напоминающий гром. Гигантская ударная волна отбросила Дайри на несколько метров от места, которое он готовил под могилу. Как пушинка взлетел в воздух аварийный кейс. Деревья вокруг затрещали и затряслись, из последних сил сопротивляясь волшебному великану, вознамерившемуся вырвать их с корнем. Это взорвалась аварийная капсула.

По «убитой» дороге, подпрыгивая на ухабах и упрямо фыркая, полз внедорожник. Шестиместный, достаточно комфортабельный, он без нагрузки нёс четверых пассажиров, считая и водителя. Трое из сидящих – уже знакомые нам Тарас Михайлович, Лёня и Андрей. А четвёртый, водитель, был похожим на кавказца мужчиной лет сорока, крутолобым и горбоносым. На нём были потёртая кожаная куртка и такая же кожаная кепка с вытянутым вперёд, как у бейсболки, козырьком. Он поглядывал в зеркало заднего вида насмешливыми глазами, а продольная морщинка в основании рта и паучьи лапки у глаз, выдавали в нём человека, не чуждого юмору. Звали его Олег Витальевич Грачёв и был он единственным сыном старинного друга Семёнова старшего. Того самого Виталия Игнатьевича, умершего позапрошлым летом, участника второй тунгусской экспедиции и основателя частного музея в Ванаваре (куда они собственно и ехали). Олег Витальевич, имея хорошее образование, занимал должность начальника метеостанции. Он был разведён, но не особо переживал по этому поводу, так как жил не один, а с дочерью. Любил музыку, охоту и всё, что связано с погодой. А сейчас он с искреннем сочувствием наблюдал за прыжками пассажиров в салоне, непривычных к таким таёжным «автобанам».