– Он мертв!.. – в палату ворвался Влад, грозно застыв в дверном проеме. Кажется, он подслушивал разговор. – Не смей даже думать о нем, а то пожалеешь!

– Это ты не смей! – бросила я. – Думаешь, Элеонора простит, если ты причинишь мне или ребенку вред? Ник сбежал, не отрицай это. И, знаешь, я рада, что так произошло. Рада, что он остался в живых, даже если тебе это не нравится.

Больше всего на свете я боялась, что ребенок появится на свет с таким же родимым пятном, как у его отца. У его настоящего отца. Но на этот раз судьба была милосердна: мальчик родился в положенный срок, совершенно здоровым и без родимых пятен.

Я придумала ему замечательное имя – Виктор, победитель. Но Элеонора и слышать не хотела, мое мнение ее совершенно не интересовало. Впервые взяв моего ребенка на руки, она прошептала.

– Денис!.. Мой любимый мальчик вернулся ко мне.

У меня по спине, точно гадкий слизень, пополз неприятный, липкий холодок. Прежние страхи и сомнения возродились с новой силой.

– Нет! – выкрикнула я. Не хотела и не могла слышать этого имени. – Только не Денис. Выберите любое другое. Пожалуйста.

Элеонора посмотрела на меня как на полоумную. Как на досадную помеху ее материнскому счастью.

– Этого мальчика зовут Денис и никак иначе. А если тебе, девочка, что-то не нравится, можешь отказаться от ребенка. Я с удовольствием усыновлю такого сладкого мальчика.

Она поцеловала малыша в маленький курносый носик. Моего малыша! Я потянула к нему руки, но Элеонора будто не заметила этого жеста.

– Как же он похож на отца, точная копия, – проговорила она. – Я снова чувствую себя тридцатилетней, впервые взявшей сына на руки. О, мой малыш…

– Это мой сын, – напомнила, забирая ребенка у нее из рук и прикладывая к своей груди. – И вы можете не надеяться, что я откажусь от него.

Похож на Дениса? Вот уж нет, этот мальчик похож на своего настоящего отца, на Ника. С той лишь небольшой разницей, что у него нет родимого пятна на пол-лица.

Что бы я ни думала, как бы ни старалась, но мальчика все равно назвали Денисом. Элеонора настояла. Первое время я вздрагивала каждый раз, когда слышала имя своего сына. А потом смирилась, привыкла и полюбила. Полюбила ребенка так, как не любила до этого никого на свете. И мне стало все равно, каким именем к нему обращаться.

Влад получил должность начальника охраны и слонялся по особняку с гордым видом. После ссоры в больнице наши отношения стали хуже некуда. Я старалась всячески избегать его, а если изредка и встречала, то игнорировал. Что Владу, конечно же, не нравилось.

– Не забудь, кто дал тебе все это, – сказал он однажды. – Если бы я не подсуетился тогда, ты бы до сих пор жила в нищете. А теперь у тебя роскошная тачка, обалденное жилье, наряды и прислуга.

– Вот только нормальной семьи у меня нет, – произнесла, осаждая зарвавшегося амбала. – Не срой из себя героя, ты подонок, каких свет не видел. Сначала заставил выйти замуж, а после вообще… Не раздражай меня, ладно, иначе я сделаю так, что Элеонора тебя уволит.

Он скорчил недовольную рожу и хмыкнул.

– Уволят меня, и я в долгу не останусь. Думаешь, она по-прежнему будет любить внука, если узнает, кто его отец? А что станет с Колей?

Брат тоже остался в особняке. Но больше не работал в команде Влада, устроившись садовником. Он обожал племянника и мог часами слушать его лепет.

– Не пугай меня, ладно? – сказала Владу, зло сощурившись. – Весь запас страха я растратила в тот день, когда ты выдал меня замуж и заставил спасть с Ником.

Никон…

Я часто вспоминала о нем. Первое время, завидев на подъездной аллее похожую фигуру, вспыхивала, как спичка. Стыд, раскаяние и другое, томительное и безумное чувство, овладевали мною.