Звонит телефон. Мама.

Блин, только не сейчас. Вспоминаю, что обещала ей перезвонить, но так и не позвонила. Не возьму трубку – обидится.

–Алло, мама, привет. Что-то случилось?

– Нет. Просто звоню, чтобы узнать как у тебя дела?

– Ой, мама, я сейчас бегу по улице. Давай перезвоню, когда дома буду.

– По улице? Выходной, что ли, взяла?

Бл*, надо было же спалиться так быстро.

– Ага, выходной.

– Заболела?

– Нет. Всё хорошо.

– Настя, что случилось? Можешь мне хоть сколько говорить, что всё хорошо, но я же чувствую. Доча я не отстану.

Останавливаюсь перед бизнес-центром и присаживаюсь на скамейку, иначе убегу не туда. С мамой надо разговаривать сосредоточенно, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. Она слишком переживает за меня.

– Да вот мамуль. Работу решила сменить. Хочу работать для себя.

– Вот правильно. Молодец. Тебе ведь Руслан давно уже говорил уходить с работы, а ты все самостоятельной хотела быть. Сейчас и времени будет больше. Может, съездишь куда-нибудь, отдохнёшь.

– Может быть, мама, – натягиваю улыбку, чтобы мама убедилась.

– Как там Руслан? Не болеет?

– Всё хорошо мама. Отлично. Здоровее всех живых.

– Поругались?

– Ну с чего ты взяла мама?

– Я слишком хорошо тебя знаю.

От мамы шила в мешке не утаишь, меня всегда поражала её интуиция.

– Мам, давай я к тебе вечером заеду и поговорим. Не хочу по телефону.

– Настя, ты моего инфаркта хочешь? Я же волноваться буду. Что у вас там произошло?

Встаю и начинаю нарезать круги вокруг лавочки. Когда нервничаю, не замечаю своей странности. Так, глубоко ухожу в свои мысли, что порой мои руки и ноги живут своей жизнью.

– Ну хорошо…сейчас расскажу. Ты сидишь?

– Сижу.

– Мы разошлись с Русланом.

В трубке молчание.

– Мам, мам. Ау! Ты слышишь меня?

– Слышу, – голос тусклый, словно её внезапно выключили.

– Мама ,ну ты чего? Ну, разошлись и разошлись. Не подходим мы к друг другу. Из разных социальных слоёв. Мы с ним совершенно разные. Может, поэтому и ребятишек у нас не было.

Всё ещё сыпет снег, ловлю снежинки ладонью и продолжаю говорить. Сейчас лучше не сосредотачиваться на боли, которая гулко прокатывается по всему телу.

– Наверно, Настя. Тебе виднее. Хотя я, конечно, была за вас. Руслан резковат в общении, но зато ты за ним как за каменной стеной была.

– Мама, это всё оказалась иллюзия. У него другая на стороне есть. И сын годовалый. Я не смогла стерпеть.

– Настюш…почему ты мне не позвонила? Неужели стеснялась рассказать. Ты же знаешь, я всегда за тебя.

Поднимаю лицо вверх, чтобы не дать капелькам выбежать из глаз. Дышу глубоко. Не хочу плакать, но мамино тепло топит внутренний лёд, который я выстраивала все эти дни.

– Мам, я приеду. Попозже. У меня, правда, дела.

– Ну хорошо. Только, пожалуйста, не ври мне. Лучше, правда, чем ложь. Ты же знаешь.

– Хорошо. Я не вру.

Мы прощаемся. Я убираю телефон. И только сейчас замечаю, что стою рядом с чёрным гелеком и рисую на припорошенном капоте снежинки.

Вот же гадство.

Оглядываюсь по сторонам, не заметил ли кто-нибудь мою наглость.

– Можешь заодно и снег смахнуть, – слышу знакомый голос.

Поворачиваюсь к лобовому стеклу…Вот бывают же в жизни такие случайности. И я готова сквозь землю провалиться. Со стороны водительского сидения стоит Меркулов.

– Здравствуйте! – киваю и втягиваю голову в плечи.

– Привет! Как дела? – спрашивает Меркулов и подходит ко мне.

9. Глава 8

– Всё хорошо, – отвечаю уверенно, чтобы даже не дать ему намёка, что у меня могут быть плохо дела.

– Уверенна? – прищуривается.

– Да.

– А я слышал совсем другое, – смотрит пристально, будто изучает. Только сейчас замечаю какие у него интересные глаза. Карие с зелёными крапинками.