Обнаружив ружье в целости и, следует надеяться, сохранности, Дени воспрял духом. Не так уж плоха жизнь: вот ружье, вот дерево, а вон окно Веры. Шоу должно продолжаться! Он решительно полез наверх.

Аннет не знала, что и думать: обычно спокойную, серьезную сестру будто подменили. Ворвалась в слезах, с красными щеками, плюхнулась на кровать и запричитала о своей трагической судьбе, оборвавшейся жизни и всяком таком. Что делать-то? Поржать над дурочкой? Или заплакать вместе с ней? Или попытаться ее развеселить?

– Верка, да чего ты убиваешься, как в фильме? – Аннет затормошила ее. – Что случилось-то? Тебя выдают замуж за старого Хэнка? – Она предположила самое невероятное. И чуть не онемела, когда услышала:

– Да!

Аннет попыталась выразить сочувствие всхлипом в унисон. Да ну, не получается. Она тряхнула головой, темные колечки кудряшек размотались под действием центробежной силы и снова свились.

– Верка, это фигня какая-то. Он уже был женат, – напомнила Аннет. – Второй раз нельзя. Папа говорит, что у тех, кто однажды потерял жену, больше заявления не принимают.

– Да-а, это когда через Компанию… А между собой могут и договориться…

– Не, мама не позволит.

– Да-а, а вдруг позволит? Не будет же она с господином Хэнком из-за меня драться.

– Как это не будет? Будет!

– Да-а, а если он победит?

– Ты чего? – Аннет аж всплеснула руками. – Не победит он никогда! Ты же сама говорила, что круче мамы никого нет. Что она его уже разукрашивала вдоль и поперек.

Вера хлюпнула носом. Мало ли что она говорила для красного словца. Нет, насчет того что мама когда-то разделала соседа в драке – правда. Но в иной раз все может обернуться по-иному. Кто из них круче – большой вопрос. И лучше бы, на самом деле, не пришлось его решать.

– Почему вдруг старый Хэнк? – Аннет переключилась. – Ты же за молодого собиралась.

– Ни за кого я не собиралась! – раздраженно отмахнулась Вера.

– Да? А он, по-моему, собирается. Глянь, снова на ветке торчит! Скоро гнездо себе совьет, как птичка. Будет летать и какать. – Аннет вновь увидела повод для веселья.

– Что? – Вера вскочила. – Дени здесь? – Она распахнула створку окна, повеяло ночной прохладой. – Эй, ты! Отдай мою книгу!

– Ты сама в меня ее бросила! – крикнул Дени. – Вот сама за ней и приходи.

Вера фыркнула. Такие подходы были ей знакомы. И не то чтобы она против использовать повод. Мало ли что он ей не подходит как супруг, попробовать-то можно. Но…

– Меня папа не пускает.

– Так он и меня не впустит!

Обмен шарами. Пока ничья.

– А зачем тебе ружье, Хэнк? – Вера зашла с другой стороны. – Неужели ты хочешь меня застрелить?

– Это чтобы лучше видеть тебя! – Он снова приложился к оптическому прицелу. – Ты красивая.

– Ага, особенно с синяком под глазом, – саркастически заметила Вера. – Ладно, Хэнк. Ты как хочешь, хоть все глаза тут прогляди до утра, а я – спать.

Она шагнула к кровати и потянула застежку платья, не сомневаясь, что Дени наблюдает за ней, боясь вздохнуть. Любопытно, хватит ли у него смелости и безрассудства влезть в окно?

– Ты что делаешь, отморозок? – внезапно послышался снизу рев Хэнка-старшего.

Вера испуганно взвизгнула, метнулась к кровати и мгновенно забралась под одеяло.

Хэнк сошел с крыльца Ильтенов, слегка пошатываясь. Разговор получился безрезультатным, но он особо на результат и не рассчитывал. Изучил уже эту семейку. Разочарование было легким и вполне компенсировалось таким же легким опьянением. Хэнк поразглядывал звезды на почти черном небе, подставив ветру разгоряченное алкоголем лицо… и вдруг увидел нечто, заставившее его протрезветь и покрыться холодным потом. На дереве за забором сидел его зохенов сын и целился из ружья в окно дачи номер 12. Хэнк со сдавленным воплем кинулся через двор, молясь, чтобы не опоздать.