– Я понял. Подумаю, как это организовать, – и отбиваю звонок.

Более чем уверен, что девушка откажется ехать со мной.

В город въезжаю ночью. Столица встречает яркими огнями уличных фонарей и вывесок. Не тороплюсь домой. Мотаю круги по шоссе.

На телефон прилетают сообщения и пропущенные звонки.

Мать и Рус пару раз набирали.

Виола молчит. Как всегда, после ссоры.

Я сам не готов пока с ней разговаривать. И думать о нас пока нет желания. Голова и так пухнет от того, что происходит.

Да, папа, подкинул ты мне повод пораскинуть мозгами. А ведь все могло быть проще. Останься он жив, и я так же, как и всегда, пахал бы и ничего не подозревал.

Было проще.

Правильно говорят: меньше знаешь, лучше спишь.

Теперь я больше чем уверен, что придется испытать силу этой поговорки на себе.

В итоге принимаю решение ехать в офис. По пути набираю Огневу.

– Слушаю, – отвечает спустя пару гудков.

– Мне нужна более подробная информация о Синицыной. О ее матери, отце, бабке… Все, абсолютно.

– Да там все максимально просто. Уже пытался капнуть. Ничего особенного.

– Даже так? – усмехаюсь, заруливая на парковку у бизнес-центра.

– Мать из семьи рабочих. Родители оба работали на заводе. После школы училась в столичном вузе. Затем вернулась в родное село. Поработала на фабрике, да в сельском магазине. Замужем была. Но недолго. В те времена разводы были не распространены, но это не тот случай. Муж – местный тракторист-забулдыга. Спился. Мать Синицыной не так давно умерла. Сердце. В общих чертах.

Пока слушаю нач.беза. дохожу до своего кабинета.

– Да уж. Не радужная история жизни.

– Среднестатистическая.

– Ясно, – приземляюсь в кресло.

– Что-то еще?

– Что там по бабке?

– Ничего такого, что вас могло бы заинтересовать. Всю жизнь проработала дояркой в колхозе местном.

– Понял. Спасибо.

– Если что, я на связи, – и сбрасывает вызов.

А я продолжаю думать.

И мысли мои не дают мне покоя. От одного факта к другому прыгают. А связать составляющие не выходит.

– Ой, – и звук закрывшейся двери.

Тишина.

Почти.

Лишь еле слышно доносится шум из приемной.

Потираю глаза, пытаясь проморгаться и наконец сфокусировать зрение. Но в глаза словно самосвал песка всыпали. Надо бы каплями обзавестись.

Все тело болит, и я пока не готов делать резких движений.

Подо мной диванчик, явно непредназначенный для комфортного сна. От этого и болит каждая затекшая мышца. Подняться и ощутить себя семидесятилетним стариком? Перспектива так себе. Но делать нечего, новый день начался.

Все же собираюсь с силами и сажусь. Зарываюсь пальцами в волосы. Шея болит, от нее и голова словно чугунная.

Надо было в отель ехать. Но сил не было. Дорога вымотала, и работающий мозг закипал. То, что удалось уснуть – вообще фантастика.

Цепляюсь взглядом за часы.

Восемь утра.

Раздается стук, и дверь осторожно приоткрывается.

– Владимир Александрович, извините, – слышу тихий голос секретаря, – я не знала, что вы здесь. Я вам кофе сварила, будете?

– Да, спасибо, заходи, – наконец поворачиваюсь в сторону девушки.

Алиса, осторожно ступая по полу, почти на носочках, чтобы не стучать каблуками, подходит.

– Вам таблетка от головной боли нужна? – спрашивает, ставя передо мной на журнальный столик чашку с ароматным кофе.

– Я не пил, – отвечаю, взяв чашку.

– Ну… – мнется. – Извините.

Смущается.

– Спасибо за кофе, очень кстати.

– Вас спрашивал Огнев. Что ему ответить?

– Для него я не занят. Пусть приходит.

– А если придет Руслан Александрович? – внимательный взгляд.

– А вот ему делать здесь нечего. Придумай что-нибудь, – делаю пару обжигающих глотков и чувствую, как тепло разносится по телу. А вот пустой желудок предательски подает бедственные сигналы.