— Нет! — меня снедало возмущение. — Мы исполнили только половину программы. И готовы продолжать хоть прямо сейчас!

Тот, кого называли Князь, нехотя посмотрел на сцену, остановил взгляд на моей скрипке … и в тот же миг все четыре зачарованные струны одновременно лопнули, больно ударив меня по пальцам. Рядом вскрикнула Хариса, с чьей арфой случилось то же самое. Спустя полминуты у всего нашего оркестра не осталось ни одной целой струны, а Граниди теперь, чуть прищурившись, смотрел на рояль.

— Не смейте! — выкрикнула я, представляя, что будет, если та же участь постигнет и этот старинный дорогущий инструмент. — Хватит всё портить! Что вы за чудовище?!

— Самое настоящее, — бросил он, глянув на меня, и снова обратился к профессору: — Как видите, концерт сорвался. Такое иногда случается. Но мы готовы спасти ситуацию и предоставить для продолжения бала граммофон. Можете не благодарить.

С этими словами он вернул иглу на пластинку, а зал снова заполнили звуки так нелюбимого мной джаза. Но окончательно вывело меня из себя даже не это, а то, что ребята, ещё недавно танцевавшие под классический вальс и мазурку, теперь выплясывали под это подобие музыки. Будто им вообще было всё равно подо что и как танцевать!

Глянув на порванные струны моей скрипки, я крепко сжала пальцы в кулак и поняла, что не имею права просто смиренно уйти. Шепнув заклинание разрушения, собрала на кончиках пальцев немного энергии и решительно направила к граммофону. Как только магия достигла цели, пластинка закряхтела, зашипела, а потом покрылась трещинами и… разлетелась на куски.

Так вам, гады! Будете знать, как портить другим праздник!

Но мой триумф был недолгим. Стоило мне заметить разозлённый взгляд Армана, и я поняла, что нужно срочно уходить.

Успела сделать только два шага, как почувствовала, что зацепилась за что-то платьем. Быстро оглянулась, желая поскорее освободить предательскую ткань от внезапного препятствия, и чуть не подавилась вдохом, увидев, что край моего подола держат цепкие пальцы Граниди.

Наши взгляды снова встретились, и меня окатило волной ледяного презрения. Несмотря на то, что сейчас Арман стоял внизу, а я на сцене, всё равно казалось, что именно он смотрит на меня свысока.

— Это был коллекционный экземпляр, — процедил он, а в его глазах стояла ярость.

— Струны на моей скрипке тоже были мне очень дороги, — бросила я, стараясь вырвать из его захвата ткань юбки. — Отпустите немедленно!

Он не ответил, но на его лице появилась такая зловещая улыбка, что меня вмиг прошибло холодом.

— Конечно. Как скажешь. Отпускаю, — сказал Граниди, ехидно скалясь.

И действительно отпустил. Даже отошёл на пару шагов назад, правда, при этом продолжал неотрывно смотреть на моё платье.

Я кожей чувствовала, что это не конец, и он точно просто так не спустит мне с рук уничтожение драгоценной пластинки. Была слишком сбита с толку и даже напугана, потому и не заметила подвоха. А потом… стало слишком поздно.

Мне удалось дойти только до ступенек, ведущих со сцены в зал, когда моё платье, на которое пришлось копить два месяца, просто рассыпалось синей пылью прямо на мне. Мельчайшие ворсинки на мгновение зависли в воздухе, а потом враз опустились на пол, укрыв его синим ковром. Это зрелище было настолько противоестественным и странным, что я едва не споткнулась. Никогда не видела, чтобы кто-то творил магией нечто подобное.

Наверное, всему виной нервное состояние, потому что я не сразу осознала всю суть случившегося. Но когда опустила взгляд в поисках ступеньки… то с ужасом увидела собственные ноги, затянутые в тонкие белые чулки. Тут же принялась осматривать себя и шокированно застыла. В голове стало пусто, все мысли разлетелись в разные стороны. Прошло не меньше нескольких секунд, прежде чем я в полной мере осознала, что стою на сцене в одном белье и туфлях. И только когда со стороны зала послышались улюлюканье и фривольный свист, на меня, подобно штормовой волне, обрушился весь масштаб катастрофы.