Нет, не буду истерить. И трепыхаться тоже — все равно смысла нет никакого, только лишний раз дам магистру повод поиздеваться.

— Вы же сказали, что моя пижама вас не впечатлила, — парировала ядовито.

— Не впечатлила, — подозрительно охотно согласился хозяин спальни. И тут же добавил, заставив меня буквально окаменеть: — Но ее ведь и снять можно... Быстро снять. А то, что под ней, на ощупь очень даже... м-да... я бы сказал, очень и очень.

Его ладонь медленно поползла по спине вниз... к талии и дальше...

О Создатель...

Я все-таки не выдержала — задергалась. Зашипела возмущенно:

— Прекратите!

— Почему? — Магистр остановился, но руку с моей... в общем, убирать не спешил. — Вам ведь понравилось то, что вы недавно с таким любопытством разглядывали? Несколько раз и очень внимательно... Что нам мешает подарить друг другу немного удовольствия... м-м-м? — голос его стал низким, искушающим.

Хост побери, он не спал. Не спал!

— Я ничего... — вскинулась возмущенно и тут же поспешно прикусила язык.

Я и правда мало что заметила. Широченную мускулистую грудь, упругий живот с пресловутыми кубиками, о которых так любят шептаться подружки — я даже машинально считать их начала, — дорожка волос, сбегающая от пупка к... А вот ниже я не смотрела, честно-честно. Разве что мельком... совсем вскользь. Я все-таки невинная девушка и воспитание у меня строгое, что бы там этот хостов магистр ни думал.

Да, магички не отличались чрезмерной добродетельностью, им позволялось больше, чем ровесницам без искры. Одаренную в любом случае с радостью замуж возьмут, да и выходили они, в основном, за своих же, магов. Так что адептки и с сокурсниками встречались, и к преподавателям порой бегали — это, конечно, не особо поощрялось, но и не запрещалось.

Но подобный образ жизни не для меня, репутация Авелины Вингнор всегда должна оставаться безупречной. Но как объяснить это магистру? Чтобы он поверил, придется называть свое настоящее имя — не то, под которым я учусь в академии, а самое что ни на есть настоящее. А это совершенно невозможно.

Округлила глаза, заморгала ресницами, одарила мужчину предельно честным взглядом и, стараясь не обращать внимания на то, что вторая его ладонь тоже успела соскользнуть вниз и уютно устроиться на моих ягодицах, затарахтела:

— Мы вчера сдали очередной экзамен, сложный очень. Осталось совсем немного, последний рывок, а там уже — каникулы. Да еще и Новогодье скоро. Праздники... Сами понимаете.

— Понимаю, — беззлобно хмыкнул магистр. — Двойной повод для веселья. Когда студенты его пропускали?

— Ну вот, — обрадовалась я неожиданной сговорчивости. — Я-то вообще не пью, нам, портальщикам, до инициации нельзя.

— Пока дар не стабилизировался, — снова проявил чудеса покладистости магистр.

— Да! Некоторые, конечно, нарушают, но я ни-ни... никогда, то есть. Я ж не враг самой себе. А тут сокурсники, видимо, решили пошутить, капнули в сок чего-то.

Я даже уверена, что знаю, кто и чего. Дайте только время и возможность добраться. Я эту рыжую гадину...

Магистр выразительно кашлянул, и я, временно отвлекшись от своих кровожадных планов, продолжила:

— До спальни-то я добралась, и переодеться успела, а дальше... не помню. Очнулась только утром... у вас... здесь. Я ни в чем не виновата... И скоро лекция начинается. Опоздаю, отрабатывать придется. — Снова старательно помахала ресницами и жалобно, «сиротским» таким голосом, протянула: — Отпустите...

Чуть было не добавила: «дяденька», но вовремя спохватилась — это уже явный перебор.

Затаила дыхание в ожидании ответа. А Тейдж, как нарочно, медлил. А может, и правда специально тянул время. Вот ведь гад.