– Да просто так, надо было дать выход.

– Жениться тебе надо, барин!

Брачо в ответ скорчил рожу и заржал. В этой дебильной ужимке, между прочим, было больше смысла, чем в куче слов, которые произносятся людьми ежедневно.

– А что бы почитать, Андрэ? – резко съехал с темы Брачо.

– Я бы ответил тебе, не будь ты моим книжным дилером.

– Не, ну то, что ты быдло – понятно. Вдруг, думал, удивишь меня…

– Брачо, даже если я что-то и прочитал, наверняка, ты это уже давно успел забыть. Читаю я медленно и обстоятельно. Это ты книги глотаешь, как баклан. Странно, что ты еще умудряешься запоминать цитаты.

– Мозг, мой дорогой друг, – Брачо постучал пальцем по лбу, – его с детства развивать надо. Ух, ты! – Брачо увидел палатку с чебуреками. – Ты хочешь чебурек?

– Нет. Чебурек я не хочу. Я пить хочу – ты выпил мою воду.

– Во-первых, ты слишком мелочен. Во-вторых, ты обязан попробовать здесь чебуреки. Они полностью сломают тебе парадигму.

– Если ты о том, что я завтра не слезу с горшка…

– Нет, дурак ты, человек. Я о том, что это одни из лучших чебуреков в городе!

И все же от чебуреков, как, впрочем, и от деконструкции парадигмы я отказался. Брачо купил себе сразу два чебурека, которые с невероятной прытью съел. Я купил бутылку минеральной воды, которую с упоением выпил почти в одиночку. В конце своей трапезы Брачо ловким движением извлек из кармана упаковку влажных салфеток и начисто вытер жирные руки и лицо.

– Смотрю, ты запасливый, – заметил ему я.

– А то. Слушай, а не устроить ли нам с тобой рейд по книжным магазинам?

Я посмотрел на часы – было начало десятого.

– А не поздновато ли?

– Так на Тверской магазин до ночи работает. Поехали.

И мы рванули. По пути в метро рядом с нами стояла девушка. В одной руке сумочка – стандартный женский вариант, килограммов десять – в другой – книжка. Дочитав страницу, девушка оказалась в очень забавном положении: она хотела перевернуть страницу, но той же рукой, в которой была книжка, она этого сделать не могла, а во второй она держала свой элегантный баул – готов поклясться, что наши спортивные сумки были легче.

Брачо смотрел на нее с плохо скрываемой нежностью. И в самом деле, что за прелесть – белое личико, чуть вздернутый носик в редких веснушках, большие глаза и, подумать только, читает. Читает книжку, а не очередной глянец, где на страницу связного текста приходится семь страниц рекламного мусора. Понаблюдав за ее мучениями секунд десять для приличия – девушка то дула на страницу, то взмахивала рукой в попытках перевернуть ее, – Брачо медленным королевским жестом протянул к ней руку и перелистнул злосчастную страничку. Девушка подняла на него глаза, он благосклонно кивнул ей, она улыбнулась такой застенчивой улыбкой, будто той у нее было совсем чуть-чуть и она боялась растратить остатки понапрасну, и, покраснев, отвела глаза.

– Андрэ, ты видишь это чудо или мне это все снится?

– Не будь высокопарен, тебе не идет.

Девушка вышла. Брачо тоскливо посмотрел ей вслед.

– Эх, надо было телефон спросить. Уж больно хороша, – подвел он итог встречи.

В магазине, несмотря на поздний час, было многолюдно. Мы не спеша ходили по отделам, обсуждая книги, авторов, тенденции в литературе. Взяв с полки книгу одного современного автора, мы заспорили об определении подвига. Я придерживался мнения, что подвиг – это нечто с автоматом в руке, на передовой, в грязи и пыли. Брачо же утверждал, что подвиг – это оставить все это позади и строить семью так, будто не было у тебя ни автомата, ни грязи, ни передовой.

Так мы и стояли, наводя ужас на продавцов, два осволотившихся интеллигента, с разбитыми кулаками, спортивными сумками и высокими идеалами.