А уверенность, что только Элайджа Смит жаждал этого брака, быстро таяла, как снег под лучами палящего солнца.

Если мисс Смит хотела бы освободиться от брачных уз, связавших их, она дала бы ему об этом знать. Написала бы письмо или каким – либо другим способом довела бы до своего мужа мысль о том, что она не меньше его желает расторгнуть этот странный брак. Он бы в долгу не остался. Он сумел бы по достоинству оценить искренний порыв мисс Смит вернуть ему свободу. Вместе с землей, разумеется. И заплатил бы ей любую сумму, какая пришла бы в ее юную головку. Он обеспечил бы ей безбедное существование до конца ее дней.

Но нет…

Желание оставаться герцогиней Ратнер у этой девушки было сильнее доводов разума и всех невзгод, которым он ее подвергал на протяжении четырех последних лет.

Он мог бы сам предложить ей развод, но мысль, что он будет унижаться перед той, которую считал своим врагом, не вызывала у него ничего, кроме омерзения.

Как же он ненавидел ее…

4

С силой прижав к груди старый потрепанный томик сочинений Платона, Элли застыла посреди комнаты. Взгляд бессмысленно скользил по обветшалой мебели с истрепанной обивкой, по вытертым коврам, которые покрывали неровный пол, по полинявшим от времени парчовым занавескам. Это убогое место было ее жилищем последние пять лет.

Пять лет…

Девушка вздрогнула и на мгновение закрыла глаза, пытаясь справиться с захлестнувшими ее воспоминаниями. После смерти папы ее привезли сюда, в этот старый дом, притулившийся на самой окраине охотничьего поместья герцога Ратнера. Он мало чем отличался от ее прежнего жилища. Но ей, обессилевшей от горя и длинной дороги, было все равно. А служанка Берта, которой даже в голову не могло прийти оставить свою юную хозяйку, лишь презрительно поджала губы, увидев их новое обиталище.

Пять лет…

Она плохо помнила первый месяц, который провела здесь. Убитая горем из –за смерти отца, незаслуженно униженная презрением своего мужа, которое проявлялось в любой мелочи, опустошенная мыслью, что она осталась совершенно одна и никому в этом мире больше не нужна, Элли на следующий же день слегла в горячке. Лишь упрямство Берты да упорство врача Эльсборо, мистера Андерсона, спасло ей жизнь.

А потом она познакомилась с Питером.

Однажды мистер Андерсон был вызван к другому больному, и вместо него лекарства принес его восемнадцатилетний сын – высокий светловолосый юноша с серьезными голубыми глазами. Он сразу же сумел расположить к себе Берту, которая весьма настороженно относилась ко всем мужчинам старше пяти лет. Старательно расспросив ее о здоровье Элли, молодой человек изъявил желание взглянуть на больную. Глядя в мгновенно сузившиеся от самых черных подозрений глаза старой служанки, юноша поспешил развеять ее сомнения. Он сам в скором будущем собирается пойти по стопам отца и стать врачом. Поэтому, Берта не должна видеть в его просьбе что – то предосудительное. Он уже не раз посещал больных своего отца, и этот случай – лишь один из многих в его подготовке к будущей профессии.

Проворчав себе под нос что – то невразумительное по поводу того, что молодым людям не пристало видеть юных девушек в их постелях, Берта проводила сына доктора Андерсона к Элли.

И сама потом не смогла его выгнать из комнаты в течение трех часов.

Все это время мисс Эмма Элинор Смит и мистер Питер Лоуэлл Андерсон проспорили о философии Сократа, томик произведений которого будущий доктор с удивлением обнаружил на прикроватном столике больной.

Питер…

Он стал ей всем в этом мире.

Другом, братом, защитником.

Он проводил с ней каждую свободную минуту, и она каждый раз с одинаковым нетерпением ждала его возвращения из Лондона, где он учился в университете, или после обхода пациентов вместе с отцом.