Звездами иными – плеядами

Усевшись на мостах Чикаго,

Вечерними огнями Орлеана,

С небоскребов желтых желчно

Крутить немое New синема,

Иль прожекторами Глазго

Считывать бога письмена.

Так и ты разъяв рассыпал

Привычки матрицу мою,

Встряхнув калейдоскопом

Все ощущенья в одно касанье,

Меняя промокашку счастья

На бесконечность салок,

На круговерть теней.

Твои эматы ощущая,

Проснулась от стихов я.

В сознанье не впуская,

Ты оставался иноземцем:

Заведомо неведом и неясен,

Таинственный как Алладин,

Поцелуем сочиняя Деву,

Орлеанством наделяя,

Словно леший Мерлин.

Я же сочиняла Ланселота!

Вы водите с наядами круги,

Я ж с фавном обручилась

Под хоралы молчанья

В тиши поцелуя,

Стекаясь мирами.

Перемещаясь атомарно,

Рьяно – не жеманно,

Мы шар земной

Муссонами накрыли и,

Глобусом вращая в поцелуе,

В качелях бриза растворив,

Жемчужиной моллюску дали,

И в осьминожьих объятьях,

Нибелунговым кольцом,

К Гипербореям унеслись.

Теперь я ворожу стихами!

Надеясь на случайность,

И чатный шар верчу —

Ищу следы твоих циклонов.

Мне не хватает касаний бриза,

Взмаха плеч, твоего муссона,

Ланселотовых губ каприза,

Тех пассатов нежных, что

Резвостью гона пленяют

Изгоняя из края в край,

Дома, при этом, теряют.

Мне не хватает духа,

Собравшись с духом,

Свой устричный домик

Оставить и бросить ветрам.

Мне не хватает веры волхвам.

Стихами ты не находим,

Стихиями утрачен.

Любить?

Тревожа, игрой юля,

Мечтой сознанье теребя,

Стуча по требе страстью,

Но с хладным сердцем?

Свивая манию клубами,

Ионами усладу расточая,

Порывы тормоша, мороча —

Но хладным сердцем?

Какая ж это ложь?

Любовь!

Она бывает разная.

Вот наважденье страсти

Мы переносим мучительней

И сласти не подмога – а напасть.

Мне б в сладости твоей пропасть,

Но мосты все сожжены: не отыскать,

Коль смяты все листы в сети,

Коль пройден Рубикон,

А ты эфиром трачен и

Растворен в ночи, и

Сумраки задули звезды,

Тобой зажженные,

Тебе открытые.

И как любить?

Не верю в чатные листы!

Лишь фокус взгляда и

Парус поцелуя способны

Ветер неги удержать и

Лоцию любви читать.

Ты ловишь звуки – не отвечаешь.

В любовь играешь?

Судьбой играю!

Конька впрягаю —

Конька морского,

Наскального, печального,

Наперсника витого забытья.

Твой взгляд не отпускает,

А возвращает: коньком к коньку.

Не вижу смысла не играть в судьбу!

Я истерзана словами.

Молчала долго – как не жила,

А так – существовала.

Слова держала взаперти,

Сама же – на цепи,

В сторонке, обет блюдя,

К обедне не ходя.

Сейчас теснима ими,

Измотана, изглодана.

Любовию пишу – проколота,

Любовью до дыр исколота.

Срывая нить воспоминаний,

Раскидывая жемчуг по углам,

Я остаюсь моллюском,

Писком, квантом,

Чтоб сподручней:

Без ручек, без ножек,

Коснуться надежней лучом

Местечка, где было все и сразу:

Лепет, трепет, органное звучанье…

Туда, где камешком

Приблудным примешалась,

Где тень мою ракушка стережет,

Где стены грота стон хоронят,

И где морской конек,

Впечатанный в скалу

Протеевым хотеньем,

Тараща любопытный глаз,

Внимал игре на сутре Камы

Среди волнующих оваций.

Не сплю – терзаема словами:

Они мне снятся, толкаются,

Разбиться сбитнем угрожают,

Осыпаться иголками, развеяться,

Под плесом аффиксов укрыть,

Грозят синтагму растерзать,

Сломать все копья вдрызг

От пробужденья.

Акценты размечая,

Форпосты ритма укрепляя

Аллегоричным алогизмом,

Стиха просторы расширяю —

Сама же без диет сужаюсь:

До хлебной крошки.

В мольбе куртуазной

Альмандином сияя и

Альбы рассыпая ароматом,

Арабской вязью тропов

Вьюсь и, тенью

Чатной источаясь,

Баттоном смотрюсь,

Бенджаменом смеюсь,

Будто средство Марти

Применила иль яблок

Молодильных переела.

Итак, молчу играя рифмой,

Любовь словесной чушью