Не то, чтобы нас это сильно удивило, но в какой-то уголок памяти запало. Я еле отцепила онемевшие пальцы от кузовной рамы и облегченно «стекла» из уазика – кто пробовал прокатиться с десяток километров по каменным перевалам, понимает – в такие моменты в кабине безопаснее висеть на руках, чем биться пятой точкой о жесткое сидение бессмертного армейского «козелка». Вот кого совершенно не утомили скачки по камням, так моих хвостатых. Одуревшие от свободы Тинка и Динка маханули на улицу прямо через опущенные окна и принялись гонять мирно дремавших доселе чаек.

Мужики примостили палатку и снаряжение. Вадим привычно взялся шаманить с мангалом, Олег – пристраивать шест с мишенями. В общем, денек протекал как и планировалось, в ленивых приятных беседах и подсчетах попаданий. Изучение местности, где 70 лет назад шли бои за каждый клочок, решили отложить на следующий день. Уж больно хотелось использовать безветренную погоду на всю катушку.

***

Мы познакомились в стрелковом клубе. У каждого туда была своя дорога. Молчаливый Олег только что развелся с женой, которая нашла другого, и судя по меткости попаданий, до конца остыть так и не смог. Его уже вполне взрослый сын мамин душевный порыв не оценил и остался с отцом. Впрочем, сейчас он и вовсе «отпочковался», сняв квартиру вместе со своей девушкой. Поэтому Олег все чаще проводил время с двумя любимыми котами, а всю невостребованную заботу изливал на друга-«Вепря». В наши марш-броски Олег часто брал сына с собой, но именно в этот раз парень оказался занят своими делами, и мы отправились втроем.

Олег был горяч и крепок в плечах, но слаб здоровьем. Как, собственно, любой сисадмин. А супружеский демарш и вовсе едва не довел его до инфаркта. Впрочем, ни современная профессия, ни болезненность не мешали ему, во-первых, заниматься спортом по мере сил, во-вторых, быть… язычником. Не ряженым, а совершенно искренним.

С детской непосредственностью он отказывался понимать, какого лешего байстрюка князя Владимира понесло на Византию, и чего уж такого могла представлять собой гречанка Анна, чтоб из-за нее обратить в чужеродную веру целый собственный народ.

Вадим – совсем другое дело. Хохмач и отличный рассказчик, он моментально становился душой любой компании, но мне всегда казался вещью в себе. Что, впрочем, не удивительно для человека, имеющего в багаже полноценное участие в паре-тройке локальных конфликтов. На «нашей» стороне, разумеется. Хотя, на чьей ему еще оказаться? Удивительная способность мгновенно распознавать оппонентов по принципу свой-чужой даже если призыв «наших бьют» звучит одновременно с разных сторон, снискала ему славу правдолюбца.

А внушительная внешность человека, в чьих добрых глазах читается искреннее сочувствие к завсегдатаям «качалок», не вызывала желания испытать эту любовь на прочность. Род своих занятий он обозначил как-то смутно. Примерно той же глубины представления имели мы о его родне. Но Олега гораздо больше интересовали его глубокие познания в части оружия. Меня же притягивало почти забытое чувство какой-то первобытной силы, излучаемое этим медведем на несколько метров вокруг.

Что же касается меня, то я была умницей и красавицей с железной волей. Нет, ну честное слово, так оно и было. Моя малоконкретная специальность «Общественные связи» давала возможность пробовать себя в самых разных отраслях. Чем я и пользовалась на всю катушку, как способом познания действительности. И везде за короткий период умудрялась дорастать до приятных должностей. После этого очередная работа становилась малоинтересной и с азартом щенка-подростка я хваталась за новые предложения, дав самой себе уже «самую последнюю» клятву, что это – в последний раз.