Но тихонько не получается, потому что Миша просыпается раньше меня и к тому времени, как я наконец открываю глаза, уже слышу негромкий разговор из кухни и стук посуды. Встаю с кровати, проскальзываю в ванную, где на скорую руку привожу себя в порядок, принимаю быстрый душ и одеваюсь, и только потом появляюсь на пороге кухни. Замираю, глядя, как два вчерашних амбала уплетают оливье. В момент моего появления Миша как раз ставит на стол чашки с кофе. Он переводит на меня взгляд и улыбается.

– Доброе утро. Присоединяйся.

Я крепче сжимаю в руке микроскопическую сумочку, с которой появилась в этой квартире, и осознаю, что мне лучше ретироваться.

– Доброе. Спасибо, я не голодна. – Поднимаю телефон как доказательство моего вранья, и тыкаю в него пальцем. – Мне надо срочно бежать. Подруга позвонила, у нас в квартире потоп. Там соседи сверху, видимо, хорошо отпраздновали, что теперь нас заливает.

Три пары глаз смотрят на меня с подозрением, Миша при этом прищурился и у меня складывается впечатление, будто он может услышать мои мысли. Я, наверное, слишком громко думаю. Или просто паникую. В общем, это еще один сигнал к бегству.

– Ну пока, – коротко выкрикиваю я, разворачиваюсь на пятках и спешу в прихожую, где накануне были разбросаны мои вещи.

Но теперь пуховик висит на вешалке, а на узком комоде слева от нее лежат мои рукавички, шапка и аккуратно сложенный шарф. Вообще странновато для мужчины проявлять такую педантичность. Мой папа, например, помечает территорию носками, и никакие увещевания мамы Аллы на него не действуют. Я быстро запрыгиваю в сапоги и, как только срываю с вешалки пуховик, в прихожей появляется Миша. Прислоняется плечом к стене, сложив руки на груди, и наблюдает за тем, как я одеваюсь.

– Я тебя обидел чем-то?

– Что? Нет, конечно, – отвечаю, избегая его взгляда.

– Тогда почему ты так быстро уходишь?

– Мне правда пора.

– Можно было так и сказать, необязательно придумывать всякую чушь.

– Это не чушь, у нас правда…

– Белка! – рявкает он так, что я, дернувшись, замираю с шапкой в руках. – Повернись ко мне.

Я медленно разворачиваюсь и поднимаю взгляд на недовольного Мишу.

– Я их сейчас выгоню.

– Не надо. Это твои братья. Кстати, они на тебя не похожи.

– Похожи, ты не рассмотрела.

Я быстро пожимаю плечами, считая миссию по отвлечению внимания успешно завершенной, и продолжаю одеваться. Миша подходит ко мне вплотную. Тянется, чтобы поправить мою шапку, а потом его ладони съезжают мне на щеки, и мы застываем на мгновение.

– Ты не должна уходить.

– Должна, – так же тихо, как и он, отвечаю я.

– Мне мало. Я готовил тебе завтрак, хотел накормить и повторить то, что было ночью.

У меня между ног все болезненно сжимается, но не от томления, а от того, что я бы, пожалуй, сделала перерыв. Дней так на десять, пока мое лоно оправится от потрясения. А потом можно и повторить.

– Ты хочешь, чтобы я стерлась? – абсолютно серьезно спрашиваю я, а Миша негромко смеется.

– Обещаю быть нежным.

– Ты не умеешь.

– Ты могла бы меня научить.

Я вздыхаю и отнимаю его ладони от своего лица.

– Миш, мы встретились, переспали. Это было замечательное приключение, но давай на этом и закончим.

Он фыркает.

– Такое со мной впервые. Еще никогда девушка не говорила, мол, мы трахнулись разочек, на большее не рассчитывай. Обычно это моя фраза.

– Ты ловелас?

Он немного кривится и неопределенно качает головой.

– Скажем, человек свободных нравов.

– Блядун, – выношу я вердикт.

– Ценитель женской красоты.

– Что, в принципе, одно и то же. Ладно, с Новым годом, – бросаю, взявшись за ручку двери, а Миша в этот момент ловит мою вторую руку.