– Дуся, ты спишь?

Она промолчала. Муж тихо разделся, осторожно лёг рядом с ней, обнял, зарылся лицом в её волосы. Она старательно притворялась спящей: пусть пройдёт хотя бы несколько дней, чтобы она могла смириться с недавним известием. Но Артамон не унимался, жадно ласкал её, и в какой-то момент тихо попросил:

– Проснись, пожалуйста.

Если бы он требовал, грубо наваливался – не миновать бы им крупной ссоры, но мягкая просьба заставила её уступить.

Она думала, что придётся терпеть, но наслаждение пришло даже в этот раз.

На следующий день она немного побеседовала с Лизой: не обижают ли её другие слуги, откуда она родом. Девушка, сначала явно испуганная, постепенно успокоилась и вежливо отвечала на её вопросы. Оказалось, что она была куплена купцом Соловым в Звенигороде и подарена им дочери. Тут Лиза замялась:

– Ты велела про неё не говорить.

– Ладно, раз уж к слову пришлось. Так Февронья Андреевна – дочь Андрея Солового? Надо же – я один раз его видела. Ладно, бог с ними обоими. У тебя есть жених?

Лиза снова испугалась.

– Нет.

Лжёт, подумала хозяйка. Но выспрашивать не стала и отпустила.

Так вот почему он интересовался встречей Солового с Дугласом.

Неприятный разговор навёл её на грустные мысли. Если Артамона и его первую жену поженили «как принято» – в ранней молодости и не трудясь знакомить друг с другом, а он в первую ночь набросился на испуганную девочку так, как иногда набрасывался на неё – неудивительно, что эта Февронья от него ушла. Взрослая опытная женщина – это одно, а невинная девушка – совсем другое. Хотя она, возможно, всё это придумывает, а правда совсем другая. Только двое могут это знать.

И невольно молодая женщина вспомнила первого мужа и брачную ночь с ним: Антон был невероятно деликатен, он успокоил её, когда она испугалась, и дал время прийти в себя. Милый, добрый человек, который так рано умер.

Не надо думать об этом.

Прошлое прошло.

– Что с тобой? – спросил её нынешний муж. – Какая-то вялая стала. Ты не больна?

– Нет. Всё хорошо.

– Тогда почему моя кошка перестала царапаться?

Она в ответ потёрлась щекой о милое, теплое, сладостное плечо.

Куда она от него денется.

– Артамон Сергеевич, – сказал боярин Бутурлин, – у меня к тебе дело, как к начальнику нашей охраны. Лопухин Илларион Дмитриевич хочет взять с собой жену и дочь. Как ты считаешь, это можно сделать?

– Жену и дочь? Отчего бы и нет. Две женщины нам не в тягость будут.

– А защитить ты их сможешь?

– Если от обычных разбойников – да. Думаю, правда, что на такой большой поезд[22] обычные разбойники и сами нападать побоятся. Если же налетит вся литовская рать, то тут нас всех будет трудно защитить.

Василий Васильевич улыбнулся:

– Это как раз понятно. Я о другом: там полно мужчин, и вдруг женщина и девушка… хотя, она может уже вековуха старая или младенец, я с дочерью Иллариона Дмитриевича не знаком. Удержатся наши стрельцы?

– Во-первых, у нас не разбойничья шайка, а регулярный полк. Не было ещё случая, чтобы мои подчинённые напали на порядочную женщину, жену или дочь почтенного дьяка. Во-вторых, не так долго им придётся удерживаться: поедем мы месяца на два, и не по пустыне, а по населённой местности, с городами и сёлами – если кому невтерпёж, пусть там гулящую бабу ищет.

– Ну, ладно, если так. Объесть они нас не объедят, да и Лопухин говорит, что они с собой съестное возьмут. А вот в этом смысле я беспокоился.

На всякий случай Матвеев посетил Лопухина. Они познакомились, мило побеседовали, Илларион Дмитриевич даже супругу позвал. Елена Никифоровна ездила с ним не один раз, успела узнать все возможные трудности и как с ними бороться. Ехать они с дочкой будут в закрытом возке, чтобы никого не смущать и самим не смущаться, держать себя будут строго, внимания к себе будут привлекать мало. Супруги Лопухины понравились Матвееву, и у него явилась некая идея, которая у дьяка и его жены вызвала радостное оживление, а у Бутурлина – ужас.