– Я не болтлив, – серьёзно ответил Женька. – Но, с другой стороны, язык у меня подвешен как надо. Такого наплету – сами отстанут.

– И это очень хорошо, – кивнул академик. – Ну, если дел неоконченных нет, то Аркадий проводит вас в пансионат. Если что-то нужно закончить, два дня, по предварительным прикидкам, у вас есть.

– Да нет, – пожал плечами Женька. – Мирские дела закончил, ничего не держит, шеф отпустил, могу действовать на своё усмотрение. Разве что…

– Проблемы? – с полуулыбкой спросил академик. – И, наверно, со слабым полом?

– Да нет, серьёзнее, – покрутил головой Женька. – Родителям ничего не сказал, врать не хочется, а правду по известным причинам сказать не могу. Да и квартира…

– Ну, это решаемо, это я могу взять на себя. К примеру, командировка в Монголию сроком на год-полтора максимум подойдёт? Неожиданно заболел человек, который должен был ехать, вас сорвали буквально за полчаса до отлёта, даже телефон не дали зарядить, да и сам телефон остался здесь, потому как там он ни к чему. Электричество-то там, конечно, есть, но нет самого важного – вышек. Поверьте, я бываю очень убедителен, тем более что и врать почти не придётся. Ну, почти… Учитывая срок вашей последующей реабилитации. С квартирой и того проще. Её просто поставят на сигнализацию, это вообще не вопрос. Цветы, живность?

Женька помотал головой.

– А я буду снабжать родителей новостями о вас, пересылать ваши телеграммы к датам и юбилеям, – чуть заметно усмехнулся академик. – Да и вознаграждение по окончании эксперимента будет достойным.

– Это было бы идеально, – кивнул Женька. – Тем более что вы знаете, что сказать можно, а что нет.

– А ваш шеф, Серёжа Никонов, в смысле Сергей… – он задумался, вспоминая, – Николаевич? – и, уловив Женькин кивок, продолжил: – Талантливый был юноша. Хотел, как у Высоцкого, найти вставные челюсти размером с самогонный аппарат и как минимум сделать переворот в истории. Но, к сожалению, быстро потух, как только сделал несколько интересных находок, небольшое открытие на их основе и несколько смелых выводов, быстренько слепил диссертацию и… Дальше рисковать не захотел, на этом всё благополучно и кончилось. Да-да, – отгородился академик руками, предвидя возмущение или несогласие. – Трудно спорить с мастодонтами истории. И опасно. Но науку двигать, к сожалению, можно только так. А жить в ней с комфортом – только соглашаясь с генеральной линией власть предержащих и авторитетов. Он выбрал второе, и это его выбор, но очень надеюсь, что не ваш. Ладно, ладно, – махнул он рукой и улыбнулся, – верю. Хорошо, пропуск вам Серафима отметит и сдаст его в отдел пропусков, а вас отвезут в Берёзовку, что на Пахре, в наш пансионат.

Академик подошёл к столу и нажал кнопку. Дверь тотчас распахнулась, и вошли женщина-секретарь и давешний молодой человек. Женщина забрала пропуск и сразу вышла.

– Аркадий, забирайте Евгения Петровича, он готов ехать, – сказал академик.

– Хорошо, Вячеслав Сергеевич, – кивнул молодой человек. – Доставим в лучшем виде.

– С богом, молодые люди, – улыбнулся на прощание академик. – А с вами мы, я думаю, скоро увидимся, – глянул он на Женьку. – Максимум через год, ну, может быть, с небольшим. Заглянете к старику по возвращении?

– Непременно, – согласно кивнул Женька.

– Тогда двинули, – тронул его за руку Аркадий, – машина уже ждёт.

И они вышли в уже знакомый коридор, только пошли в другую сторону, к противоположному холлу с лифтом.

– Вы что-нибудь об этом знаете? – повернул голову к Аркадию Женька. – Или служба?

– Да нет, отчего же? Только я от этих дел ещё дальше, чем вы, – усмехнулся Аркадий. – А напускать туману мне тем более ни к чему, – улыбнулся он. – Через час ты будешь знать об этом больше, чем я. Едем мы, как и обещали, в санаторий. Места там великолепные: сосновый лес, речка, малины кругом – пропасть. Народу, вроде, немного, несколько десятков человек, есть и девушки. Есть Интернет и большая библиотека, иногда даже кажется, что филиал Ленинки. Есть, похоже, всё. Я уже не говорю про компьютеры, проекторы, сканеры и прочее…