Милая моя, тебе нельзя солгать,

Нельзя тебя обидеть, предать, возненавидеть,

А только голосом твоим в ночи лишь можно наслаждаться

И господу молиться за тебя…

–…оно так и называется: «Маме».

– Потрясающе! – похвалил Протасевич. – Замечательные строки, мне очень понравились. Спасибо.

Лена покосилась на Олега и насмешливо отвела взгляд.

– Я свою маму никогда не забуду, – сказала только.

Близилась ночь. Хотя Лена и полагала жить с Олегом как со своим мужем, все-таки спальню ему выделили отдельную. Лена стыдилась в присутствии отца и у него на глазах спать с мужчиной. Олегу было все равно, ведь он же не знал, что без него его женили, потому не имел вопросов. Татьяна Ивановна с Леной отвели его в спальню.

– Лена, – спросил Олег, поднимаясь наверх, – а почему твой отец мне все время выкает?

– А он со всеми так. Говорит, что это воспитанно и правильно.

– Странно: мне выкает, а с Селезневым на «ты».

Спальня, к удивлению Олега, была уставлена самой обычной мебелью, да и вообще все апартаменты особняка были близки к апартаментам россиянина среднего достатка. Все, что отличало этот особняк, – камин в гостиной. Все выглядело очень скромно. За день Лена успела ознакомить Олега со всем домом, поэтому к ночи он уже мог делать какие-то выводы.

– Вы постель сами соберете или вам помочь? – заученно спросила Татьяна Ивановна Олега.

–Нет; спасибо большое, но я привык такие вещи делать сам.

– Тогда доброй вам ночи.

6

Утром Олега разбудил шум. Он прислушался. Из спальни Лены доносились крики. Протасевичи папа с дочкой ругались. Олегу стало интересно, и он навострил уши – благо, крики были разборчивые.

– Откуда это у тебя, Лена, откуда? – орал Протасевич, махая перед лицом дочки упаковкой презервативов.

– Папа, я уже взрослая, что хочу, то и делаю! – огрызалась Лена.

– А я-то думал, моя дочь порядочная! А она мне всю репутацию портит!

– Папа, ты никогда не задавался вопросом, почему я не ночую дома, где я бываю и с кем?

– Тебе не стыдно отцу такое говорить?

– Почему мне должно быть стыдно? Мне двадцать лет.

– Хоть пятьдесят! Я уже говорил тебе, что пока ты живешь в моём доме, я буду следить за твоим поведением. Выброси это в мусорницу.

Протасевич оставался в спальне дочери и смотрел в выдвинутый ящик, где были найдены «контрацептивы». Внезапно он решил обыскать этот ящик. Михаил Яковлевич вывернул все его содержимое, на свет показалась пачка сигарет с ментолом.

– А это чье, тоже твое? – Лицо политика приобрело свирепый вид.

– Это Лева забыл, – проговорила Лена.

– Лева? Он курит сигареты с ментолом? Когда он мог их забыть? Что он вообще делал в твоей спальне? Ты сюда мужиков водишь? Ты совсем стыд потеряла?

– Но где же мне еще принимать гостей, которые ко мне приходят?

– Где принимать? У нас особняк большой, места достаточно. Почему ты всякую дрянь сразу ведешь к себе в спальню? Ну-ка, дыхни, – приказал министр.

Лена приблизилась к отцу и дыхнула. И сразу же получила по шее.

– Так я и думал. Сколько раз тебе говорить, чтоб я больше не видел тебя с сигаретой?

– А почему ты роешься в моих вещах? Кто тебе разрешил? – пошла в наступление Лена.

– Ты как со мной разговариваешь? Отец я тебе или кто?

Лена замолчала.

– Презервативы, сигареты – на кого ты похожа? В общем, доченька моя, ты меня разочаровала. Такого я от тебя никак не ожидал. Я вынужден принять меры. Я тебя накажу. Да-да, накажу. Ты терпеть не можешь политики, поэтому три ближайших дня я буду брать тебя с собой в министерство. Посидишь там со мной три дня без дела, а там посмотрим.

– А как же учеба?

– Наверстаешь. От трех дней с тобой ничего не случится. А летом, когда я буду в отпуске, я поеду отдыхать, но тебя с собой не возьму.