— Скорее кошечкой, — усмехается. — Не люблю собак.
— Я отказываюсь, — задрав подбородок, откидываюсь на спинку кресла и скрещиваю руки на груди. Чтобы показать свое недовольство, ножкой покачиваю. — Это не в моих принципах. Тем более никак не связано с работой.
Он хмыкает.
— Твоя выходка тоже не связана с работой. Но ты…
Невольно поджимаю губы.
— Накосячила. Отказываешься — пиши заявление об увольнении и ищи себе замену. У тебя две недели. И еще… — он вздыхает и качает головой. — Ты нанесла мне травму. Поэтому не думаю, что отпущу тебя с хорошим рекомендательным письмом…
— Это шантаж!
— Констатация факта и урок, — чеканит как ни в чем не бывало. — В следующий раз будешь думать перед тем, как идти против начальства. Не беспокойся, я, в отличие от тебя, разумен и заставлять хлестать афродизиак литрами не буду.
Ну хоть что-то хорошее.
— С этого дня ты наказана, — произносит сурово. Никогда не думала, что Бестужев может быть со мной таким. Урод.
Еще и оглашает свою первую прихоть…
Я выпадаю в осадок.
Чего-чего? Мне послышалось?
— Приступай. Непонятно выразился? — выгибает бровь. — Повторить еще раз?
— Это издевательство!
— По сравнению с тем, что было вчера, — это еще цветочки.
— Хорошо, — цежу сквозь зубы, предчувствуя последующие унижения. Но и работы лишиться я не могу. Теперь уж точно, когда завязала со своими авантюрами.
Вот что я натворила, а?
Еще раз прокручиваю в голове его слова.
И постанываю в голос.
За что мне это?!
— Не расслышал.
— Хорошо, босс, — отвечаю сквозь зубы.
— Кое-что забыла, — равнодушно выдает.
— Мяу.
Кошечка!
Дьявол!
Он велел мне в конце каждого предложения добавлять это дурацкое «мяу»!
— А теперь заново и целиком.
— Хорошо, босс. Мяу.
И все. Он, никак не реагируя и не похвалив меня за это (мог бы для мотивации, козел!), с равнодушным видом возвращается к работе.
А я как вкопанная стою и пыхчу.
Я вырядилась для него, как дура, а он... Айсберг врубил!
— Если тебе нечем заняться — можешь сделать мне массаж правой руки. Она знатно пострадала, после того как ты убежала, а я снова выпил тот чай.
Демонстрирует мне кулак, то сжимая его, то разжимая.
Пострадала?..
Если свести все его слова воедино… Он что вчера? Ну, это?.. Там?
Дергаюсь, раскрасневшись. Нет уж, я в этом не участвую!
— Пошла работать, — бурчу себе под нос.
— Не расслышал.
И опять этот бесстрастный тон!
— Мяу, — говорю специально для него и ретируюсь в свою каморку. Хорошо, что Бестужев на один процент оказался адекватным. На девяносто девять — нет. Хорошо еще ошейник с бубенчиком на меня не надел.
Урод, блин, и с хорошей фантазией.
Но сжалился. Разрешил говорить так только наедине с ним. Все же мы на работе и это не шутки.
Что ж, придется помяукать, пока Ян Тиранович… ой, Александрович, не смилуется надо мной или не вернет себе потенцию.
Со вторым помогать не буду, вдруг опять что натворю…