Сурганов встаёт на ноги и отряхивается, его, полный ненависти, взгляд скользит по собравшимся. Наткнувшись на меня, его глаза вспыхивают злобой. Я-то причём? Разве он не сам виноват?

Роман подходит к Сурганову и смотрит на него исподлобья, явно борясь с желанием врезать.

— Нужно было прислушиваться к умным людям, Тимур. Я говорил, что ты долбоёб? А ты что, не поверил?

Тимур в тихой злобе сжимает кулаки. Рыков говорит спокойно, даже чуть насмешливо, но я вижу, что он едва сдерживается и как играют его желваки.

— Лозман, ну ты ведь умный был, как же ты-то отупел так быстро?

— Да я говорил ему, но он реально членом думает, а не головой.

— Он-то членом, а ты чем? Похитить средь бела дня человека и запихать в машину из гаража заместителя губернатора? Конспираторы, блядь, «цветы» написали. Ну вы и дебилы.

Рыков прохаживается взад и вперёд, заложив руки в карманы.

— Не было никакого похищения, — уверенно заявляет Лозман. — Я встретился с Дарьей Андреевной в кафе, она попросила подвезти до дома, а по дороге передумала и…

— Что?! Это ложь! — возмущаюсь я.

— Ну зачем вы так поступаете, Дарья Андреевна? Это вас не красит, — нагло продолжает врать Лозман. — Всё было исключительно по вашей инициативе.

— Ну, покуражься, — говорит ему Рыков, — пока ещё на воле. Ты же не знаешь, что у нас видеозапись момента похищения имеется, и там видно, что лично ты делаешь. Она уже к делу приобщена. А ещё мы проверим, не подсыпал ли ты чего Дарье.

— Ой, только не надо на испуг брать. Там во всём районе ни одной камеры нет и в кафе тоже.

Рыков только головой качает.

— Кретины, — говорит он и подходит к столу.

Он стоит и некоторое время задумчиво катает по столу шар.

— Тимур, — наконец, произносит он, — мы теперь не скоро увидимся, тебя ведь надолго закроют. Ну и, чтобы сердце твоё не болело за имущество, оставленное без присмотра, сообщаю, что твой «Зонекс-КИТ» сегодня переходит под мой контроль, так что сиди спокойно, переживать больше не о чем. Ну то есть, на воле не о чем, а так-то, конечно, переживай на здоровье. Тебя же ещё и в посягательстве на сексуальную неприкосновенность обвинят. У Георгия Валентиновича вон целая пачка заявлений на тебя. Из Москвы передали. Ты по жизни-то был пидором, а теперь вот прям во всех смыслах станешь.

Генерал тихонько захлёбывается от смеха, а лицо Сурганова наливается кровью. Он вдруг срывается с места, в один прыжок подскакивает к бильярдному столу, хватает кий и, замахнувшись как дубиной, обрушивает его на Рыкова.

Роман реагирует моментально, он уворачивается, отступив в сторону, и наотмашь бьёт большим белым шаром, зажатым в руке, Сурганова прямо в лоб. Тот крякает, оседает, падает на колени и валится на пол.

— Как же я мечтал это сделать, — говорит Рыков.

Воцаряется тишина. И только один человек громко и жизнерадостно смеётся. Я оборачиваюсь и вижу, что это Вадечка. А он-то откуда здесь взялся?

.

Примерно через полчаса мы уже сидим в машине Романа и мчимся домой. Ехать нам больше часа, далеко меня похитители увезли.

— Ром, а Ром, можно я сам Дашке расскажу, как всё было, а? — улыбается сидящий за рулём Вадечка.

— Какой я тебе Рома, ты охренел, олень северный?

— Ага-га — гогочет тот, — олень северный. Так чё, можно?

— Ты давай, на дорогу смотри, водитель, блин.

— Ну я расскажу тогда.

Роман сидит рядом со мной на заднем сидении и моя голова лежит на его плече.

— Короче, Даха, ты ушла когда из дому вчера, я думаю что-то не то, прямо вот херня какая-то. Быстро такой оделся и за тобой. Ну мало ли что, вдруг проблема какая, помощь там нужна или ещё что. Идём-идём такие, потом смотрю, ты в кафе заходишь. Я заглянул в окно, вижу, к какому-то дятлу садишься, но видно, что ничего такого, без поцелуев там, улыбочек. Интересно думаю… Тут налево, да?