Надежда прикрыла телефон носовым платком, зажала нос и проговорила гнусавым простуженным голосом:

– Проверьте тринадцатый коттедж! Тринадцатый – вы меня поняли? Там что-то произошло!

– Что именно? – озабоченно переспросил ее собеседник. – И кто это звонит?

– Неважно, кто звонит! – перебила его Надежда. – Неизвестный доброжелатель! Проверьте тринадцатый коттедж, и как можно быстрее! Там случилось что-то серьезное!

Не дожидаясь ответа, она отключила телефон.

Теперь этот телефон следовало бы вернуть на место преступления, но Надежде Николаевне страшно было даже подумать о том, чтобы вернуться в коттедж Шубина, страшно было даже подумать о том, чтобы еще раз увидеть его труп. Кроме того, туда уже наверняка спешат люди, взбудораженные ее звонком, и если ее там застукают – конец всей конспирации…

Надежда понимала, что мобильный телефон Шубина – это, возможно, важная улика и вещественное доказательство, которое выведет следствие на причину его убийства, но она ничего не могла поделать и малодушно сунула трубку в карман.

Какое-то время она в растерянности побродила между коттеджами, наконец вернулась к своему домику. Она надеялась, что позвонит муж, а ее телефон стоял на зарядке. Кроме того, ей ни с кем не хотелось встречаться – потому что ее растерянный и перепуганный вид у кого угодно мог вызвать подозрения.

Так или иначе, Надежда пристроилась на диване с книгой.

Муж не звонил.

Надежда водила глазами по строчкам, но ничего не понимала, буквы не складывались в слова, слова не доходили до ее сознания. Перед ее глазами снова и снова вставало землистое мертвое лицо Шубина, его пустые, широко открытые глаза…

И, несмотря на это, Надежда сама не заметила, как заснула.

Ей снилось, что она идет по бесконечной анфиладе больших полутемных комнат, идет все дальше и дальше. Комнаты следуют одна за другой, становится все темнее и темнее, и Надежда прибавляет шаг, чтобы успеть дойти до наступления ночи. Куда дойти, зачем – она не знает, но идет все быстрее и быстрее. Наконец она оказывается в самой последней комнате. Посреди этой комнаты спиной к ней стоит человек. Надежде этот человек кажется удивительно знакомым. Она подходит к нему, дотрагивается до его плеча…

Человек медленно, неторопливо поворачивается – и Надежда в ужасе видит, что у него нет лица.

Вместо лица у него пустой бледный овал без глаз, без носа и рта.

Надежда вскрикнула – и проснулась.

Она лежала на диване в неудобной позе, левая рука затекла, в голове звенело и бухало, как в пустой железной бочке, во рту пересохло. Со стыдом Надежда Николаевна поняла, что причиной всех этих неприятных явлений было не только ее неудобное положение, но и выпитые вечером два коктейля.

В комнате было темно – насколько может быть темно в наших краях в конце мая, перед самым наступлением белых ночей.

И тут в темноте прозвучал мелодичный звук, каким мобильный телефон сообщает о приходе сообщения.

Надежда всполошилась, решив, что это сообщение прислал муж, что с ним что-то случилось и ему немедленно нужна помощь. Она поднялась с дивана, чуть пошатываясь со сна, пошла на звук – и увидела, что ее собственный телефон не светится, а тревожный звук доносится из кармана куртки, где она оставила сотовый Шубина.

Мгновение помедлив, она достала телефон, открыла сообщение.

Текст был какой-то странный:

«Третьего в восемнадцать тридцать около Тургенева».

Ну да, кто-то назначил Шубину встречу, судя по всему, – третьего июня, примерно через неделю. Ну, теперь-то эта встреча не состоится за смертью одного из участников…

Надежда сунула телефон Шубина обратно, перебралась в кровать и, на удивление, быстро заснула.