Я знала, что Орлов хранит в кабинет бутылку-другую алкоголя, но предназначался он для гостей и деловых партнеров и доставались в исключительных случаях. Например, после успешно заключенной сделки. Сам же Максим Викторович никогда не позволял себе напиваться на работе, и только что-то из ряда вон могло выбить его из равновесия. Возможно, так сказались на нем проблемы в отношениях с Элиной. Но после сегодняшнего замечания Романова, я больше склонялась к тому, что причиной напряжения стали трудности в компании.

— Максим Викторович? — тихо позвала, но тот никак не отреагировал. Пришлось набрать побольше воздуха в легкие и повторить чуть громче.

На этот раз Орлов повернул голову в мою сторону. Несколько секунд промедления, будто его нетрезвый ум сопоставлял какие-то факты, а потом последовал более чем возмущенный вопрос:

— Почему вы еще здесь?

Не ожидала, что окажусь обвиняемой, и на меня так набросятся, поэтому немного растерялась:

— Потому что вы еще здесь.

Он задумался, потом кивнул головой, словно сообразил, что я имела ввиду.

— Идите домой, — приказал, а сам отвернулся обратно к окну, допивая одним глотком содержимое стакана.

После такой едва ли я могла уйти. Банальная человечность не позволяли оставить его пить в одиночестве. Напиваться с ним, конечно, я не собиралась, а вот поговорить или выслушать – вполне.

Наперекор приказам начальника я прошла в кабинет:

— Один хороший человек, часто мне повторял, что становится легче, если разделить с другим свои печали.

Орлов снова обернулся, и на этот раз на его лице отразилось раздражение:

— И кто это одаривает вас такими мудрыми мыслями, Лилиана?

Всегда неприятно, когда протянутую руку помощи грубо отталкивают, но я старалась не принимать это близко к сердцу, оправдываю язвительность мужчины дурным настроением. Ну или он все-таки подцепил от Романова эту отвратительную привычку унижать людей, обыгрывая это как шутку.

— Моя бабушка, — спокойно произнесла.

— Что еще мудрого изрекает ваша бабушка? — усмехнулся, делая новый глоток.

— Уже ничего, — как всегда, когда речь заходила о ней, почувствовала легкую грусть. — Ее уже нет в живых.

Лицо Максима Викторовича переменилось, теперь ему стало неловко за столь необдуманные слова.

— Простите, — налил себе в стакан еще немного спиртного, — день был тяжелый.

— Я заметила, — подошла ближе и положила руки на спинку кресла, предназначенного для посетителей. — Такого количества кофе вы еще не выпивали, — несмело добавила, рискуя получить замечание за нарушение субординации. Секретарь не должен панибратски общаться с начальством.

Орлов снова одним глотком выпил все до дна, и смерил мне любопытным взглядом – шутка его не чуть не рассмешила. Он будто хотел что-то спросить, потом передумал, но алкоголь всё же развязал ему язык:

— Почему вы такая неуклюжая? Только не обижайтесь, но вы …

Я уже привыкла к своему недотепству, и замечания других по этому поводу воспринимала с иронией, если, конечно, произнесены они были без намерения обидеть.

— Ходячая катастрофа? — весело подсказала.

— Именно, — щелкнул пальцами, словно то было самое точное определение.

— Не знаю, почему так выходит, — пожала плечами. — Честное слово, я не специально.

Похоже, я позабавила Орлова и на этот раз на он повеселел. Он часто приветственно улыбался сотрудникам, дружелюбно компаньонам, но чтобы вот так прямодушно – никогда.

— Идите домой, — к нему вернулись прежние усталость и объяснимая обреченность.

Не представляла, откуда у меня взялась столько храбрости, чтобы возразить.

— Только после вас, — выдвинула ультиматум. — Не могу оставить рабочее место, пока начальство здесь.