Не знаю, что удержало меня в тот момент на ногах. Наверное, тот же самый взгляд, под которым моргнуть без разрешения было страшно, не то что делать более серьезные телодвижения.

– Мария? – изрек равнодушно Егор. Андреевич, конечно же.

– Д-добрый день! – выпалила так звонко, радостно и подобострастно, словно была стюардессой, а он – владельцем частного самолета.

Обмерла внутри. Ведь всем известно, что нет ничего хуже хорошей мины при плохой игре. Да мы переспали накануне, а я лыблюсь тут и пытаюсь делать вид, что ничего такого не произошло! Актриса погорелого театра…

Новый босс протянул кисть для рукопожатия. Пришлось вкладывать свою, с трясущимися пальцами. Касание кожа к кожа – словно взрыв сверхновой в моем животе. Словно нокаут и разрыв аорты. А Бахматов, будто и не замечая моей реакции, невозмутимо продолжил:

– Жанна передаст тебе все дела, очень рассчитываю, что наше сотрудничество пройдет без накладок, – Егор Андреевич еще раз окинул меня взглядом и, ни на чем не зацепившись, вернулся к наручным часам. – В одиннадцать у меня совещание, подготовь большую переговорную, инструкции выдаст Жанна. И нужно как-то оживить мой кабинет после ремонта, вызови флористов – пускай расставят кадки с зеленью. Пока все. Я у себя, – ничего более не сказав, Бахматов исчез так же стремительно, как и появился.

Невестка принялась о чем-то щебетать, что-то показывать мне на компьютере, а я стояла столбом и пыталась осознать произошедшее. Уложить в голове короткую обезличенную встречу, чтобы прийти к единственно возможному выводу: Бахматов меня не узнал! Не провел параллель между представительно одетой, скромной практиканткой и почти голой, ярко накрашенной девицей на каблуках из туалета гостиницы. Той самой, что согласилась подняться с ним в номер, а потом стонала и всхлипывала полночи.

Другого объяснения столь равнодушному приему нет. Было, конечно, обидно, что любовь всей моей жизни прошел мимо, словно я оказалась не более интересной, чем раскладка итальянского паркета под подошвами его ботинок ручной работы. Но гораздо сильнее я в тот момент ощущала облегчение. Как человек, которого обошла неминуемая смерть буквально в считанных миллиметрах.

Жанна еще показывала мне всякие папки, передавала важные контакты, объясняла, какую воду и марку кофе предпочитает босс, и прочие необходимые для жизнедеятельности офиса моменты. Я старательно кивала головой, что-то записывала, что-то вбивала в телефон. Голова шла кругом. И когда спустя какое-то время я осталась в приемной одна, просто опустилась без сил в кресло, откинулась на спинку и прикрыла глаза.

– Пять минут на перерыв, – пообещала самой себе, – и приступлю к работе.

Однако, судьба не собиралась давать мне передышки. Переговорное устройство ожило, и благословенную тишину приемной разрезал командный и требовательный голос Бахматова: