Объявляют мою станцию. Выбравшись из метро, не спеша плетусь в сторону дома. Ноги путаются сами в себе, настолько мне не хочется туда. Но делать нечего. Нам надо где-то жить, и если я не буду выполнять правила матери, она перестанет терпеть присутствие ба. Иногда кажется, она и меня с трудом терпит. Только из-за того, что я приношу деньги.

Надеюсь проскользнуть мышкой в комнату, но мои надежды не оправдываются. Как только захожу в прихожую, из санузла выходит мужик. Я видела его пару раз, один из маминых собутыльников и по совместительству тот, с кем она коротает ночи.

Как я ненавижу такие ночи. Тонкие стены не крадут звуки, и меня откровенно тошнит каждый раз, когда я понимаю, что там происходит. Спасает только музыка в наушниках.

Но сейчас не спасает ничего. Я сжимаю губы в тонкую полоску, глядя на краснолицего мужика, от которого разит алкоголем. Сальный взгляд прогуливается по моему телу, и я чувствую, как к горлу подкатывает тошнота.

- Оля, да? - широко улыбается он, в верхнем ряду не хватает зуба.

Кажется, меня вырвет прямо на него, если я не уйду прямо сейчас. Делаю шаг вперед, но он упирает руку в стену передо мной.

- Куда ты спешишь, давай посидим поболтаем. Ритка красотка, и дочь вся в нее.

- Дайте пройти, - не выдержав, откидываю в сторону его руку, он хватает меня за запястье.

Дергаюсь, а когда мужик хватает и вторую руку, накатывает паника.

- Отпусти! - ору, что есть мочи. - Отпусти меня!

Мать выбегает из комнаты с перекошенным от испуга лицом. Мужик делает шаг назад, упираясь спиной в стену узкой прихожей. Меня трясет, капитально так.

- Ты дура, что ли? - шипит мать. - Соседи ментов вызовут не дай бог.

По щекам катятся предательские слезы. Я молча убегаю в комнату, закрываюсь, продолжая всхлипывать, толкаю тумбу. И только когда она упирается в дверь, выдыхаю, прикрыв руками лицо, опускаюсь на пол, чувствуя, что меня по-прежнему трясет. Ненавижу ее. Ненавижу. Все из-за нее. Все беды из-за этого человека, которого мне приходится называть матерью.

***

- Эй, Олька! Открывай давай! - мать со всего размаха долбится в дверь, я испуганно подскакиваю на кровати.

Щурюсь, не понимая, что происходит. За окном хмурый рассвет, часы показывают пять утра.

Тумбочка немного отъезжает в сторону, мать просовывает руку и начинает толкать дверь.

- Ты что творишь? - вскакиваю с кровати и убираю преграду.

Вчера я так и легла спать. Точнее сказать, свернулась клубочком на диване, не раздевшись, и в итоге вырубилась под пьяные разговоры с кухни.

- Это ты что творишь, дура, - мать шатается, пьяна. - Ты на черта орала так вчера? Володька чуть дуба не дал.

А лучше бы дал. Только подальше бы от этой квартиры.

- Он меня схватил.

Мать закатывает глаза.

- Идиотка ты что ли, совсем? На хрена ты ему сдалась, малолетка несчастная? Уже и слова тебе сказать нельзя. Учти, Олька, будешь так орать - выселю нахрен. Мне это все не нужно.

Я не выдерживаю. Может, из-за сонного состояния еще не соображаю, что стоит говорить, а что нет, но слова сами срываются с губ.

- Можно подумать, я так ору не из-за тебя!

Она меняется в лице, и я отступаю на шаг назад.

- Из-за меня? - шипит мать, выставляя палец вперед. - Сама крутила задницей перед мужиком, а я виновата!

- Ты прекрасно знаешь, что это не так! - повышаю голос, на глазах слезы.

Да, она знает. И я знаю, что она знает. Но когда мать пьяна, она слетает с катушек и ни за что не признает своих ошибок.

Если бы только была возможность, я бы съехала отсюда, но вряд ли с моим заработком мы с ба можем позволить себе хоть что-то.