Юрий Павлович и ребята согласились с выводами дедушки.

– Получается так, что у краеведа Лухтуры Анатолий Иванович говорил, что собирает материалы о коллекции «Золото Митридата», а у Степаныча сказал, что хочет написать статью в столичный журнал об истории нашего порта. Что-то тут не то. Теперь надо нам выяснить, кто такой на самом деле Анатолий Иванович и кто его спутник – парень лет семнадцати. А так как Владика и Славика они знают в лицо и меня могли заметить у дома Степаныча, то тебе, Борисыч (так звал Юрий Павлович дедушку), надо будет это выяснить, – заключил Юрий Павлович.

– Да, я уже думаю, как это сделать, – ответил дедушка. Взял фотографии, ещё раз внимательно посмотрел на них и сказал: – Будем работать.

– Посёлок Подмаячный! – зычным голосом объявил остановку водитель рейсового автобуса. Биргер вышел из автобуса и огляделся. Сам посёлок находился у побережья моря в 5–7 минутах ходьбы от автостанции. Оказавшись на небольшой площади, Биргер увидел двухэтажное здание. «Видимо, поселковый совет», – подумал он и решительно пошёл в сторону здания. В приёмной поселкового совета Биргер представился журналистом из столицы. Вскоре он был принят председателем поселкового совета.

– Я пишу статью о событиях конца весны 1942 года, то есть перед самой немецкой оккупацией. Говорят, через ваш посёлок проходила эвакуация жителей, промышленного оборудования и отступающих частей Красной Армии? – начал без вступлений Биргер.

– В основном эвакуация шла через причалы Широкого Мола. А у нас… впрочем, я вам посоветую обратиться к бывшему председателю поселкового совета Лысенко Геннадию Алексеевичу. Во время войны он был подростком, может, он что-то вам расскажет об этом. – Он взял трубку телефона и сказал: – Маша, проведи, пожалуйста, нашего гостя к Геннадию Алексеевичу.

Геннадий Алексеевич, седовласый крепкий старик, настоящий рыбак, сидел на камне на берегу моря и советовал нескольким подросткам, как правильно надо смолить лодку.

– Геннадий Алексеевич! Вот, приехал товарищ из столицы, собирает материал о войне, будет писать книгу. Председатель просил помочь товарищу, – сказала Маша и обратилась к Биргеру: – А я пойду. Работы много. Если что, ребята вам покажут дорогу на автостанцию.

– Когда началась война, я был вот таким пацаном, – Геннадий Алексеевич показал на ребят, смоливших лодку. Это в 45-м меня призвали в армию. Так что пришлось немного повоевать и с немцами, а потом с японцами в Маньчжурии.

– Меня интересует период эвакуации в мае 42-го года, – уточнил Анатолий Иванович. – Происходила ли эвакуация людей и оборудования через ваш посёлок? Может, что-нибудь интересное запомнилось?

– Это не интересное – это трагическое. Был такой эпизод, отец дома рассказывал, а я подслушал, – начал Геннадий Алексеевич. – Было это в самый раз перед второй оккупацией немцами – во время первой так я их и не видел. Пришли в посёлок два наших офицера. Просили баркасы для переправы раненых бойцов и какого-то груза. Отец им дал три баркаса – всё, что было. Для груза места не хватило. Поговаривают, что один рыбак предложил спрятать этот груз в выработках старых каменоломен, это в сторону посёлка Аксы. Ну, они, вроде, и поехали туда, а что дальше, ничего не знаю. Правда, там Верхние и Нижние каменоломни. Куда они поехали, не знаю. Выработок много, поди знай, где спрятали груз, а может, его ещё и заминировали. Нет, никто не ходил искать этот груз. Тогда всех интересовали харчи, а это точно было что-то несъедобное. Зачем съедобное куда-то прятать? В районе карьера бои шли. Там осталось до сих пор много снарядов и мин неразорвавшихся. После войны даже коровы подрывались на них. Нет, туда никто не ходил, – ещё раз повторил он.