Заиграла шумная, почти агрессивная песня с ярко выраженными басами, бьющими по ушам и внутренностям. Крис и Вадим синхронно запрыгнули на параллельные стропы, покачались, сидя на них полубоком и, одновременно оттолкнувшись, встали на ноги. Дождавшись определенного момента в мелодии, сделали переворот вперед через одну руку и сразу же перескочили на соседние стропы. Музыка замедлилась, будто зажевало плёнку, длилось это секунды три, не больше. Именно столько они простояли в стойке на руках, вытянувшись в струнку. Как только музыка начала ускоряться, оба качнулись, чётко попадая в ритм, и, оттолкнувшись от строп, упали на спины, спружинили и встали на слэк ногами. Но и тут не задержались, со следующим битом снова с силой толкнули стропы и, подпрыгнув вверх, успели сделать два переворота назад, прежде чем приземлиться на траву.

Славка так и стояла с телефоном в руках, оглушённая и ошарашенная, хотя музыка уже сменилась, и звучало что-то лирическое. То, что они сейчас сделали, нарушало законы физики и вообще выглядело как постановочная компьютерная игра, эквилибристика, не подвластная человеческому телу. А ведь это был всего лишь отрывок программы и занял он максимум десять секунд.

Вадим оценил её изумлённое лицо.

— Я же говорил, это фишечка с музыкой круто смотрится. Ну что, нужно вставлять этот элемент?

Славка не успела ответить, её опередил Крис:

— Не забывай, эта стойка в самом конце выступления. Хватит у нас сил после всех трюков выстоять, а потом ещё закончить сложным соскоком? Чем-то придётся пожертвовать.

Теперь, когда они стояли рядом, Славка видела, что та лёгкость, с которой они буквально летали над стропами, стоила им немалых усилий. Они тяжело дышали, руки со вздувшимися венами слегка подрагивали от перенапряжения. Оба блестели от пота, выступившего крупными каплями на лбу и шее.

Вадим вынул из рюкзака полотенце и принялся промакивать грудь. Славка приблизилась к стропе, провела пальцем по вибрирующей плотной ленте. Никак не могла понять, как им удаётся сохранять равновесие на такой узкой опоре, делать шпагаты, стойки и все эти перевороты, которые и на обычной-то поверхности не всегда получаются.

— Хочешь попробовать?

Она дёрнулась и едва не впечаталась в Криса. Он стоял близко, одной рукой упираясь в дерево с петлёй. От его тела шёл такой влажный жар, словно она открыла двери в баню.

— Хочу, — не раздумывая, откликнулась Славка.

Крис прошёл к центру слэка и подал руку. Славка несколько секунд смотрела на его мозолистую узкую ладонь и длинные пальцы и не могла решиться.

— Становись одной ногой. Ближе к стропе. Я подстрахую. Другой ногой толкайся, но не ставь на стропу. Балансируй. Смотри вперёд, лучше на рэтчет или дерево.

Славка наконец вложила пальцы в ладонь Криса, встала босой стопой на гладкий полиэстер и сразу же оттолкнулась. Выпустив его руку, замерла с отведённой в сторону ногой. Платье сначала надуло ветром, а потом ткань обняла её колени, чётко обрисовала худые бёдра и впалый живот. Славка стояла уверенно, немного покачивалась, но явно не планировала падать. Осмелев, она сделала шаг вперёд, потом ещё шаг и снова остановилась.

— Ну не хрена себе. Можно подумать, всю жизнь по слэку бродила, — Вадим уже вытерся и, надев сухую футболку, подошёл к стропе. — Ходила?

Славка улыбнулась, глядя сверху вниз.

— Нет. По стропе нет.

— Дойдёшь до дерева?

Славка не ответила, перевела взгляд на Криса. Он смотрел серьёзно и напряжённо. Вымученно улыбнулся, снова мелькнул металлический шарик на его языке, а в ладони сверкнул кубик. Она уже заметила за ним привычку постоянно перекатывать в руке латунные игральные кости. Наверное, для него это было то же самое, что для неё грызть ногти — проявление нервозности и способ обуздать волнение. Правда, таких красивых кубиков она никогда не видела. У отца Луки они были прозрачно-желтые пластиковые, с точечками белой краски.