Но если не было войны в этих местах, то почему такая разруха? И это здесь – вдоль железной дороги, где, казалось бы, должна кипеть жизнь. Что же тогда творится там, куда не проложены рельсы, не проведены асфальтовые магистрали? Там жизни вообще нет?

Подобный вопрос я задавал себе в экспедиции по Волге. Прекраснейшие места, оживлённая водная магистраль, и такие же заброшенные посёлки. Казалось бы, живи и радуйся, но не живут люди в этих глухих краях. Молодёжь бросает обжитое жильё, покидает родину и тянется на свет больших городов. А глубинка вымирает вместе со стариками. Болеет и гибнет великая страна. Будто ковровой бомбардировкой уничтожается. Но Государство живет. Ведь только у нас Страна и Государство – совершенно разные понятия.

«Настолько привыкаешь куда-то стремиться, что после достижения одной цели, сразу намечаешь новую и вновь пускаешься в путь».

Великий и могучий…

Велик и могуч русский язык… и могучее его только русский мат. Не имеет он языковых барьеров, уж поверьте мне. В любой стране мира можно послать местного жителя в ….. или на …, и он безошибочно поймёт, что его обругали. Может быть, он скромно ответит: «Фак ю!» и стыдливо удалится, а может просто даст вам в морду. Откуда у необразованного аборигена такие познания? Вот и выходит, что русский мат имеет волшебную силу слова, проникающего не только в уши, но и непосредственно в само сознание человека.

Ругательная словесность имеет тенденцию постоянно развиваться и богатеть. Насколько цветист и многослоен стал мат в наш бурный век по сравнению с тёмным средневековым прошлым, когда наши малограмотные предки употребляли в качестве ругательств обычные русские слова. Ну, сами посудите, разве сейчас можно кого-нибудь обругать такими словами как: «Смерд, пёс смердящий, гузно» – и т.п. Современный человек не опустится до такого примитива. Мы намного изобретательнее, и для оскорбления друг друга употребляем такие «кудрявые» выражения, что наши прапрадеды, возможно, просто не поняли бы нас, ибо для них это была бы иностранная речь. А какую неоценимую услугу оказывают эти магические выражения в процессе доведения прописных истин до некоторых непонятливых индивидуумов. При помощи мата можно объяснить что угодно и кому угодно. А как обойтись без него при общении с друзьями в тесной компании? А как можно описать обычными словами последствия этого тесного общения? Это же совершенно глупо произнести на следующее утро: «Сойти с ума!!! Как мы вчера накушались алкогольных напитков! Употребляли их с обеда и до полночи, играли в благородные карточные игры, и имели приятное общение с доступными дамами. Полный восторг!». Полный бред! И совершенно невыразительно. А при помощи мата можно красочно донести до собеседника всю полноту эмоций, и живо описать происшедшее накануне, а так же излить ему горестное положение бренного тела и томление духа. Или, скажем, попали вы случайно молотком по пальцу… Понятно, какие звуки вырвутся из вас. Но смех смехом, а действительность такова, что плакать хочется.

В качестве информации к размышлению расскажу маленькую историю из собственной жизни.

Было это давно – в безоблачной и наивной юности моей. В составе юношеской спортивной команды я был отправлен на всесоюзное первенство по лёгкой атлетике в знаменитый пионерский лагерь «Артек». Неимоверное везение! Каждый школьник Советского Союза мечтал попасть туда. И вот как-то однажды вечером в умывальнике для мальчиков мы с друзьями делились впечатлениями прошедшего дня. Само собой в выражениях не стеснялись. Для нас это было естественно. Ведь мы были в своём кругу, а никого из взрослых рядом не было. И в тот момент, когда я бурно высказываясь, складывал трёхэтажные фразы ненормативной лексики, меня грубо оборвал на полуслове кто-то из своих, больно ткнув кулаком в спину. Я обернулся, и с моих уст готова была слететь смачная тирада в адрес обидчика. Но слова застряли в горле, когда я увидел, что в проёме двери стоит директор лагеря. Я просто окаменел, готов был провалиться со стыда, ибо знал, что оскверняю свои уста грязными ругательствами. А за это по головке не погладят. Директор смотрел мне в глаза несколько секунд, повернулся и вышел, поманив меня за собой. Он не ругал меня при всех, он не ругал меня наедине. Человек с тремя высшими гуманитарными образованиями не мог себе позволить орать или просто ругать ребёнка. Он спокойно и серьёзно вёл беседу. И от этого мне становилось ещё отвратительнее. Позор сжигал меня изнутри. Я что-то мямлил в ответ на его вопросы, а больше пристыжено молчал. Такой гадливости к самому себе я не испытывал никогда. Этот разговор запомнился мне на всю жизнь.