— Ладно, не будем о них, наших стариков здесь не существует, — заявляет Айна, поправляя волосы цвета молочного шоколада. У нее яркая и знойная внешность восточной красавицы, акцентированная яркими синим глазами, в которых круглосуточно пляшут коварные замыслы и жажда разрушить устарелые правила. Потянув меня к бару, она передает мне большой стаканчик джина с соком. — Время для грязных шалостей. Все, что произошло на «Саботаже»…, — она поднимает тост. 

— Останется здесь, — заканчиваю за нее я, залпом выпивая половину горьковато-сладкого напитка. Горячая жидкость бодрит все горло и тут же ударяет в голову. 

— А о каких грязных шалостях речь? — быстрым взором я окидываю всех присутствующих, в надежде наткнуться на Коулмана. Было бы здорово, если бы он передумал и заглянул сюда. И пусть «Саботаж» ничего не меняет между нами, и мы всегда держим привычно «дружескую» дистанцию, но каждый наш разговор в реальности для меня на вес золота. 

— Хочу познакомиться с ним, — Айна кивает в сторону молодого мужчины, которого трудно не заметить. Мы вместе с ним ходим на лекции по информатике, поэтому я хорошо знаю этого кадра. Хотя… слухи о Мике и его громкая репутация говорят за него все, что необходимо: он — не лучший вариант для моей подруги и разобьёт ей сердце, если она когда-нибудь с ним свяжется.  

— С Микдамом?  — продолжаю стрелять глазами в мужчину, окруженного толпой спортивных парней и девчонок в коротких шортах. К слову, он постоянно пытается ко мне подкатить в социальной сети, но я стабильно его отшиваю. 

— Даааа! —  с влюблённым восторгом тянет подруга. — Он сделал мне комплимент на прошлой вечеринке. Думала, хочет познакомиться… но устала ждать от него первых реальных шагов.  

— Не стоит проявлять инициативу с бабником, — предостерегаю я. Диагноз написан на его самодовольном выражении лица с преобладающими нарциссическими чертами. 

—Думаешь? — сваливается с розовых небес подруга. — Но так хочется… Ты видела эти мышцы? А его идеальный профиль? — она облизывается, а я думаю только о том, что видела и трогала мышцы получше. 

— Я свое мнение выразила, решение принимать тебе, — усмехаюсь, допивая свой ядрёный напиток. 

Хватаясь за второй, отдаюсь танцу, попадая в ритм бедрами. Обожаю двигаться так, словно никто в мире сейчас не видит меня. Периодически ко мне подходят друзья и знакомые, и мы вместе проваливаемся в непозволительные в обычных условиях шутки, растворяясь в смехе, свободе, истинной жизни. Попутно я продолжаю высматривать Коула. Мрачнею, осознавая, что он таки занят сегодня ночью. От мысли, что его член сейчас занят чьей-то доступной киской, меня начинает тошнить. 

Ну почему мир так несправедлив? Он может спать с кем угодно, принадлежать кому-угодно, пусть даже на одну ночь… любой, только не мне. А я не могу даже провоцировать его ревность, нет у восточной женщины подобных козырей. Разве что отправлять фотографии своего жениха, для которого я пока сама вне зоны доступа. А мне бы так хотелось, чтобы у Мердера челюсть сводило от одной мысли, что я тоже могу быть занята чем-то подобным и грязным ночью. 

 Когда Айна убегает в туалет, оставляя меня совершенно одну, мне вдруг становится по-настоящему тоскливо. Даже «Саботаж» не помогает расслабиться, все мои мысли вновь и вновь уходят к тому, что мое будущее с Фейсалом предрешено. 

Да и делать мне здесь нечего без Коула, если честно. И я устала от навязчивого внимания парней, для которых каждая пустынная вечеринка — это возможность получить доступ к телу наследницы центральной провинции. 

— Детка, ты отлично двигаешься, — отплясывая под очередной трек Бьенсе, я вдруг чувствую сильные руки на своей талии.