Казалось бы, я попала в сказку: могу нежиться на солнышке круглые сутки, плескаться в лазурной воде, читать книги, растянувшись на белоснежном и мягком песке…наслаждаться безмятежностью, соленым воздухом и мыслями о том, что все самое страшное позади — ведь Нейтан уже должен быть на свободе. 

Все это было замечательно, но ложкой дегтя в этой сладкой бочке меда являлось одно жирное «но» — Амиран нарушал мое спокойствие, расслабленность и полное уединение ночью. 

Он приходил в мою спальню примерно через день. Плюс, дважды мы ужинали на пляже. Первый раз трапеза закончилась тем, что моему мужу приспичило утолить голод совершенного иного рода прямо на песке, с которым мне потом пришлось отчаянно и скрупулёзно бороться в душе.

Эмир просто брал меня потребительскими и жесткими толчками. Брал так, словно каждым мощным движением ставил на мне клеймо и хотел выбить из меня все прежние чувства к другому. 

Без лишних разговоров. 

Ни грамма нежности и ласки, как в то утро. Безмолвное, но совершенно четко уловимое «моя», «только подо мной» и «со мной» в каждом столкновении наших тел.

Даже ни намека на томное и уже привычное «tatlim».

Конечно, эмир тратил несколько минут своего бесценного времени на манипуляции, которые делали меня влажной и готовой. Опытный мужчина, который видит меня насквозь. Ран выкрал карту эрогенных зон на моем теле, взломав подсознание и прочитав мысли, не иначе. 

Вместо разговоров, мы рычали друг на друга, стонали в губы. Тяжелые, рваные вздохи и шлепки плоти о плоть пробуждали во мне дикое желание ощущать это дольше, мощнее, сильнее, глубже… Он делал меня животным, пробуждал голод, заражал своей темпераментностью…, или я всегда была такой? 

Никаких мыслей, никаких сожалений, и наверное — никаких чувств. Он брал меня с присущим ему циничным отношением, а я…я смирилась с тем, что мои отказы, истерики, показное непослушание могут привести к непоправимым последствиям. Поэтому просто расслаблялась и старалась не думать ни о чем, концентрируясь на ощущениях тела. 

А мое тело принимало Амирана, всецело и безусловно.

Мне было страшно признаться самой себе, в том, что у меня течет по бедрам от одного взгляда на его каменную эрекцию, крепкий пресс, от ощущения его сокрушительной энергии и силы. 

Я сошла с ума, начинаю сходить.

Если бы Нейтан когда-нибудь прочитал мои мысли, он бы непременно столкнул меня в тот пылающий кратер…

Чем дальше, тем страшнее мне становилось.

Я не узнавала свое отражение в зеркале, задаваясь вопросом: кто эта девушка? Во что я превратилась? Что эмир со мной сделал?

Я была невинной, чистой, совершенной девочкой, подарившей свое сердце смелому и самоотверженному парню. Лучшему из лучших. Казалось, что между той наивной девчонкой, какую он впервые взял на озере, и между мной сегодняшней — разрастается огромная пропасть, что простирается куда дальше и глубже, чем жерло озера «Амиран».    

Но я устала винить себя и заниматься самобичеванием, отрицая свое неимоверное притяжение к Амирану. Я просто приняла ситуацию, какой она есть и старалась не забывать пить таблетки, несмотря на то, что он начал использовать презервативы, когда я всерьез заявила ему, что пока не готова к беременности. 

Мне нужно время, Амиран.

И я не чертов инкубатор. 

Но последнее замечание, на этот раз, я оставила при себе. 

Наконец, наш отпуск закончился, и я вновь поднялась по трапу частного самолета в сладостном предвкушении встречи с родными, Сэви и возможно — с Нейтаном. Мне просто необходимо его увидеть, необходимо убедиться, что он жив, а Ран исполнил свое обещание.