– Жить захочешь – не так растопыришься! – почему-то подумалось ей в тот самый миг, когда лицо уткнулось в пахучее сено. – Жива! Хвала тебе, Ама Всемилостивая!

И не заботило её вовсе, что кто-то любопытный мог рассмотреть в подробностях все её девичьи прелести – невинность была надёжно прикрыта обрезанными портками, удачно заменившими трусы – их-то Елена натянула на себя в первую очередь, едва лишь проснувшись и продрав глаза, немалого размера грудь предусмотрительно замотана в ночную рубаху, кроем напоминавшую гигантских размеров парашют, а то, что простоволоса и боса – что ж, у каждого, как говорится, свои недостатки!

Плюхнулась она удачно – в самый центр копны, мордой в сено. При её приземлении центр тяжести копны слегка сместился и девушка, медленно начала сползать вниз, прямо в лужу воды, образовавшуюся от того, что жители ближайших домов кинулись рьяно тушить пожар.

Если вы думаете, что сено благоухало луговыми цветами, то сильно ошибаетесь – воняло оно навозом и прелой соломой.

– Упс! – Елена плюхнулась задом в жидкую грязь и сразу же почувствовала, что во дворе вовсе не жаркая макушка лета, а последние деньки тепла перед осенними холодами.

Попа моментально промокла, тело покрылось мерзкой гусиной кожей.

– Жива! Жива! Хвала Аме! – обрадованный пузан-лекарь принялся ощупывать Елену на предмет повреждений – Цело всё, цело! Ничего не сломала?

– Ничего. – огрызнулась Елена – И невинность на месте, можете не напрягаться.

Лекарь так и застыл с распахнутым ртом, а Елена, краем глаза выхватила из толпы очень злое и полное досады лицо виконта де Броэ. Виконт спокойно стоял средь толпы суетящихся простолюдинов, игнорируя и крики, и вопли, и толчки со стороны представителей низкого сословия. В руках де Броэ держал кинжал, длинное лезвие которого зловеще сверкало при свете факелов.

– Опаньки! – содрогнулась от дурных предчувствий Елена – Стоит, гад, глазами прожигает. А чего это мы с кинжалом шастаем? – и тут до девушки дошло! Этот де Броэ не так просто здесь отирается, среди гари и шума, да ещё и с острым ножичком в руке! Он же за ней пришёл и убить её хочет!

Девушка, громко охнув, крепче вцепилась в руку добряка-лекаря.

– Ох! – заквохтала она, повиснув на плече толстяка, точно торба с овсом – Ох.. – и, как и полагается благовоспитанной девице, начала сползать вниз, в ту самую грязную лужу из которой выползла совсем недавно.

Лекарь не на шутку перепугался. Без сомнений – сомлевшая девица, совершенно точно вознамерилась упасть в обморок.

Ничуть не удивившись этому – на его памяти, девицы падали в обморок постоянно, пользуясь любым, подходящим для этого случаем, лекарь подхватил стройное тело сиротки и зычным голосом призвал своего слугу. Да, у лекаря имелся свой слуга, вернее – ученик, успешно совмещавший учение и службу и потому, воспользовавшись его помощью, сомлевшую девицу поволокли в герцогскую карету. Благо до неё было недалече.

До конюшни, хвала богам, пожар не добрался и потому, возложив изрядно загрязнённую барышню на обитое бархатом сиденье, утомлённый лекарь плюхнулся рядом, утирая клетчатым платком пот, обильно струившийся по лицу.

Шевалье и виконт, яростно расталкивая наглых простолюдинов, решительно двигались к карете герцога. Толстый целитель не являлся препятствием для удара кинжалом. В случае чего, его можно было прикончить за компанию с неудобным бастардом.

Но кровожадный план аристократов оказался порушен – точно чёрт из табакерки, рядом с ними возник тот самый безликий господин, барон де Перье.

Его серые, похожие на сталь, глаза тускло блеснули, тяжелый взгляд остановился на лице виконта.