– А кто ты еще, кроме пилота, дед?

«У меня была физическая установка когда-то, стенд в одном НИИ. Там я был всем. И это было интересно.»

Тихо пискнула панель управления в подлокотнике кресла, знаменуя конец калибровки виртуальности, реальности и душ людских. Ян осторожно отсоединил от костюма деда все лишние провода, застегнул воротник и помог натянуть перчатки. Александр Валько лег в кресло, выравнивая дыхание. Оставалось только нацепить шлем с белой ящеркой на височной панели и нырнуть до дна.

– Ну что там, родила царица? – нетерпеливо проныли с того конца чердака.

– Вроде того, – отозвался Ян, еще раз проверяя настройки пилота Salamander на выносном мониторе.

Алая подсветка неизменно сопровождала взгляд – дед подгонял под себя все параметры кокпита как, вероятно, делал дизайнер-перфекционист по имени господь бог, создавая землю и постоянную Планка. Даже уточнение отклика изображения в шлеме на поворот головы, боги сети… до таких деталей не скатывались даже вирпилы в «Векторе тяги». «Дай деду волю, – подумалось Яну, – выставил бы сотню процентов реалистичности, вот только противнику сейчас… хм, нечем принять такой вызов. Хотя, может, оно и к лучшему».

Процент реалистичности был в самом конце списка и полыхал алым не меньше остальных. Значил он отнюдь не перегрузки в кресле. Они уже давно стали нормой для подобных симуляторов, в отличие от соотнесения полоски игровой жизни и жизни реальной. Это и называлось процентом реалистичности: задели тебя по касательной – пощиплет в груди, сбили насмерть – лови разряд в мозг. И ни один медицинский бокс не спасет, если ты задал…

Ян подавился на вдохе, увидев выставленное дедом число.

– И кого родила? – продолжили допрос из кучи проводов.

Две пары синих глаз, омуты неба и большой воды, молча ныряли друг в друга. Где-то сотней уровней глубже Ян и Санька прекрасно понимали, каково это – ради победы поставить на карту… все? О нет, только себя самого. Так уже было. Так сгорали в итоге все, кто выходил на Большую Охоту.

– Ага, самоубийцу родила, – Кир возник рядом внезапно, нарезал круг почета вокруг кресла и решил поддать жару. – Что, Санька, играть – как жить, и не иначе?

Все бы ничего, но в голосе хакера отчетливо проступала паника. Санька чуть заметно дернул плечом. Мол, не в первый раз.

– Не в первый, коне-ечно, – пропел хакер. – А у меня из медицинского оборудования только йод и бехеровка, и то, и другое пить можно… – и совсем уже тихо, – не дури, Валько. Это искин, а не реальный человек. Ей нечего терять. Она ни разу не… держала штурвал.

По воздуху прошел невидимый разряд, словно жестокая истина стала кодом возврата к жизни. Невозможно оценивать летные навыки в симуляторе. Невозможно и нельзя, нельзя, нельзя ради этого симулятора терять шелковую траву придонья и мох на скалах Ладоги.

Санька еще немного порассматривал потолочные балки, а потом тряхнул головой. Под мысленным приказом страшная сотня процентов растаяла до нуля. Вся комната ощутимо выдохнула.

– Ну ты не переживай, – не смолчал Кир, – внук вам адреналина добавит… Ян, ты у нас главный по ландшафту, погоде и любым полётным нежданчикам, к каким душа ляжет.

А потом случилось то, что заставило Яна тактично отвернуться, ибо у каждого пилота свои ритуалы на удачу. Но под веками все равно отпечатались две скользящие друг над другом ладони, птичья и волчья, сцепляющиеся кончиками пальцев-когтей. Секунда – и соединение рвется с коротким «спокойной плазмы», а вторит ему наверняка ментальное «хорошего коннекта».

Шлем невесомо обнял седую голову пилота. Ян подключил кабель и растянулся на деревянном полу. Хакеры пробили си-сферу.