– А я-то, делом грешным, Вербовой, что ты нежадный, думал.

 Удивился офицер, а Саша:

– Столько мяса промышляешь, братец, только вот не угостил ни разу.

 Понял всё великолепно Снайпер – морда ящиком, сажень косая. И обмяк, и побледнел красавец, с молоком кровь, богатырь советский. А чекист совсем едва заметно головой кивнул, давай, дружище, в штаб за мною веселее топай.

 И покорно эскадрильи штурман, за удавом лягушонок словно, за Сашулею пошёл несмело в кабинет и там колоться начал.

 Через час уже всего какой-то за винтовкой Драгунова ехал в гаражи и возвратился вскоре вместе с ней, и передал по акту и её, и полмешка патронов, от мороза, весь дрожа, как будто.

– Не дрожи, – ему, – не дрейфь, – Сашуля посочувствовал, – дадут немного – года три всего каких-то жалких.

– А?.. А пенсия? – майор плаксиво, слёзно так пролепетал, вздыхая.

– А про пенсию забудь. Ты после отсидишь когда, тогда, быть может, восстановят. Заодно и званья, соответственно, лишат, а также и партийного билета тоже.

– Да, втемяшился в говно с головкой.

– Что ж, сочувствую. Ну, ты давай-ка поудобнее садись и всё, что рассказал мне, опиши подробно.

Над листами Вербовой томился битый час, и пот с него ручьями бесконечно на бумагу капал, мысли точно излагать мешая.

Кончил штурман и рукой дрожащей ручку рядом положил с бумагой.

– Вот, – сказал, – как на духу, как в церкви изложил здесь всё. Подробный список, по невинно убиенным тварям полный перечень: когда, кого, где. Обстоятельства какие были в эпизодах: облака, погода, время дня, температура, ветер… Как сейчас перед собою вижу всех застреленных. Стоят, как будто в длинный правильный рядок, и плачут… Страсть проклятая – болезнь такая.

Саша искоса взглянул и эдак подозрительно, а после тихо объяснил:

– То эскулапам будешь дуру впаривать, а мне не надо: не моя прерогатива это. Но на голову косить, считаю, в положении твоём разумно. Промышлял-то для потехи только, не наживы для, а это значит: с головою непорядок явно… Ну, ступай. Пока иди на службу. Расскажу потом, что дальше делать.

Молча встал майор и вышел тихо.

А чекист, вздохнув, часы поправил в кабинете на стене и только дверь входную отворил, чтоб выйти, Барабашку как увидел сразу. В строевой отдел тот топал важно, беззаботно и ещё не зная о раскрытии своём полнейшем.

Поздоровались за руку так же, как со Снайпером, спросил вот только по-иному о здоровье Саша:

– С поясницей нет проблем особых? На погоду вам не ломит спину?

– Нет, не ломит. А чего спросили? – удивился Барабашка очень. – Я к врачам не обращался вроде.

– Разумеется, в санчасть зачем вам, массажистов в ней по штату нету. Вам другое заведенье нужно, хорошо я понимаю это.

– Это да. Проситься, видно, надо в ОВГ, спина порою мучит.

Но майору погрозил Сашуля, улыбаясь широко, глаз щуря:

– Ну какой же вы хитрец, однако, уважаемый. Нашли салончик замечательный такой, чудесный рядом в Чу – не ОВГ в Ростове, и словечка никому. Как можно о товарищах-друзьях не думать?

Барабашка посчитал сначала, что с похмелия несёт Сашуля чушь, сплошную чепуху, но вскоре нехорошее почуял смутно и опасное в словах чекиста:

– Вас совсем не понимаю что-то? Ну какой ещё салон массажный?

– Как? Не знаете салон, который круглосуточно ведёт работу и, что главное, совсем бесплатно?

– Это где ж?

– А в МВД районном. В вытрезвителе… Массаж… Простынка обеспечена всегда, а также душ контрастный процедуры после, ненавязчивый такой, прохладный… Просто прелесть, не сказать иначе. Там кумык у них Израоф Алик – самый главный массажист, который так спешил, так до работы рвался, что обслуживать вас начал сразу, начиная с переулка в ДОСе и закончивши уже в подвале. Замечательный мужик, не правда ль, хоть худой, а фору даст любому в исключительно пикантном деле. Прирождённый массажист, достойный!