А, как же Гвен? – спохватился я – жива или нет? – и открыл глаза.

Я лежал под деревом, в тени. Над головой, вверху, метрах в пяти-шести, слегка покачивались ветви кокосовой пальмы со спелыми плодами, а чуть в стороне, на другом дереве, пониже, висели гроздья бананов.

Это или сон, или я умер, и мне всё мерещится, решил я, и закрыл глаза.

– Эй, Джонатан, хватит валяться и придуриваться. Вставай, пора двигаться дальше! – раздался у меня над ухом звонкий голосок Гвен, или… это мне показалось, что я услышал?.

Да, я умер, пришёл к окончательному выводу я. Если бы я был жив, то откуда бы здесь взяться звонкому, чистому голосу моей подружки. Она же была без сознания, полумёртвая, или… почти мёртвая.

И от страха потерять Гвен, я опять резко открыл глаза, чтобы убедиться, что она здесь, что она рядом со мной и не умерла.

Сбоку от моего изголовья, на коленях, склонив голову набок, стояла совсем даже не мёртвая, а живая и задорная Гвен, и насмешливо улыбалась.

– Тыы…, правда…, живая Гвен, любовь моя? Тыы… не умерла? Или мне это только снится? – прошептал я, не веря в реальность происходящего.

– Дурачок, конечно, это я, и не сон это вовсе, – вновь услышал я милый голосок своей любимой девочки, – вставай, дорогой, пора двигаться дальше.

Я, ничего не замечая вокруг, смотрел только на неё, и слышал только её голос.

Джонатан, да что с тобой? Ты смотришь на меня таким взглядом, будто я вернулась с того света. Спасибо тебе, Господи! – поблагодарил я Всевышнего. Спасибо, что услышал мою просьбу! – и, встав на колени, я крепко прижал к себе Гвен.

И вновь, как чуть раньше до этого, я почувствовал пронизывающий меня насквозь, чужой, изучающий взгляд. Оторвавшись от девушки, я оглянулся назад.

В пяти-шести ярдах, на солнцепёке, стояли трое, по виду детей лет по одиннадцати-двенадцати и смотрели на нас. А позади них красовались какие-то, похожие на страусов, птицы, что ли.

Дети, или кто они там на самом деле, смотрели на нас, вернее, они смотрели на меня, а я смотрел на них.

Потом я медленно перевёл вопросительный взгляд на Гвен и, не успел я задать вертевшийся на языке вопрос, как услышал:

– Не волнуйся, Джо, это наши друзья. Они видели, как мы, то есть, ты, притащил меня к священному озеру и примчались на помощь.

– Но… они…

– Да, Джо, – не дослушала она меня, – они похожи на меня, они мои соплеменники, которых я искала всю жизнь и, наконец-то, нашла…

Я переводил взгляд с неё на них и обратно, и не находил ничего общего в их облике с моей Гвен. Они были смуглы как и я, глаза их были…, только сейчас, пристально вглядевшись, я обнаружил – да, глаза их были того же цвета, что и у Гвен – желтые и такой же формы, как у марсианских кошек, а в остальном…, нет, они здорово отличались от Гвен.

…Поверь мне на слово, дорогой, – торопливо, проглатывая окончания слов, продолжала быстро говорить Гвен. – Потом, чуть позже я тебе, если разрешат старейшины, всё расскажу, а пока, вставай, и поехали.

Я оглянулся вокруг и не увидел ни одного маломальского транспортного средства. Вопросительно подняв брови я, по давно укоренившейся у меня привычке, хмыкнул:

– Что-то я не вижу здесь ни одного маломальского средства передвижения, хотя бы вроде ослика с длинными ушами – скривился я. – Или я совсем слепой? – и опять хмыкнул.

– Я тоже не совсем поняла, на чём мы поедем, но они показывают – посмотри Джо – на этих птиц.

Точно, пока я слушал подружку, двое уже сидели верхом на, похожих на страусов, птицах, а третий ребёнок, делал приглашающие жесты и показывал на спины других птиц.

Мы подошли ближе к группе из детей и птиц, и один из них, кажется это был мальчик, что-то проговорил. Две птицы подошли к нам и, подогнув длинные ноги, опустились на песок. Следующий жест ребёнка был понятен без слов.