Она действительно вернулась. Не через три дня, а через неделю. Константинос сразу почувствовал, что с ней что-то произошло. Взгляд стал чужим, рассеянным. По лицу блуждала странная улыбка. Когда они оказались дома, Константинос тотчас попытался овладеть ею, но Ариадна вырвалась и, схватив сумку, заперлась в туалете. Рыбак долго звал ее, но она вышла лишь через час. И покорно ему отдалась. После этого Константинос заглянул в туалет и в ужасе отскочил. Не только унитаз, но и рукомойник, стены и пол были разрисованы разными геометрическими фигурами. Ариадна, видимо, еще не определилась с выбором философской школы.

Их отношения стали портиться. Постепенно Константинос начал утрачивать контроль над молодой женщиной, которую так любил. Над той, которая должна была стать матерью его детей. Теперь она уезжала на Парос каждые выходные. Да и на Наксосе она обработала все толчки в прилежащих тавернах. Квадратики, треугольнички и кружочки украшали теперь даже портовый туалет – не самое стерильное место на острове. Ариадна все больше пахла хлоркой, но выглядела вполне счастливой. Девушка продолжала работать, даже иногда готовила дома мусаку. Она стала рассуждать о философии, постоянно цитируя то Демокрита, то Гераклита, то даже Диогена Аполлонийского. Константинос видел, что происходит неладное. Он пытался разговаривать с Ариадной, апеллировал к здравому смыслу, порядочности и семейным ценностям. Но его Ариадна исчезла. Это была уже совсем другая женщина. Ей не нужен был верный Константинос. Она превратилась в жрицу культа отхожего места.

Скоро Ариадна начала проповедовать среди молодых портовых рабочих и моряков. Загорелые, мускулистые, они с восторгом внимали глубокомысленным речам изящной девушки, наблюдали, как она принимает различные сложные позы, демонстрируя, как лучше подлезть с кисточкой к основанию унитаза, а потом дружно бежали в туалет. Один из них – кривоногий и широкоплечий Вассилиос – стал ее совсем уж близким другом. Когда Константинос узнал об этом (на острове ничего нельзя удержать в тайне), он долго отказывался верить очевидному. Ведь он так любил свою Ариадну! Он каждый вечер, как и раньше, сидел с лютней на берегу и наигрывал привычные мелодии. Не испытывал мук, просто в душе его образовалась пустота, а в сердце поселился холод. Лишь однажды он вышел из себя, когда Ариадна проходила мимо его дома в поисках какого-нибудь сортира.

– Вон отсюда! – вскричал, завидев ее, несчастный рыбак. – Порнокоритсо! Врамьярис! Пошла на х…й с моего пляжа!

Он погнался за ней, размахивая лютней, как томагавком. Но Ариадна бегала лучше его. Ей без труда удалось оставить мужа далеко позади.

Так закончилась волшебная любовь юной продавщицы и немолодого рыбака. Больше они не виделись. Она скоро закрыла свой фруктовый магазинчик и перебралась на Парос. А Константинос остался один. У него были только лютня, море да пара верных товарищей. Придя в себя, он стал жить как раньше, будто и не было этих счастливых двух лет. Он не думал об Ариадне часто и вообще верил, что встретит новую любовь. Хотя сердце его оставалось холодным.

Однажды осенью обычно ласковое Эгейское море вдруг возмутилось, подул ураганный ветер и разыгрался нешуточный шторм. Константинос, глядя на черные волны, накатывавшиеся на берег, слушая, как хлещет по крыше ливень, абсолютно неожиданно для себя почувствовал, что должен найти Ариадну, что любовь к ней не исчезла, а только спряталась где-то глубоко внутри. Он распахнул дверь и побежал в сторону порта, намереваясь, несмотря на бурю, переплыть на баркасе пролив и разыскать на соседнем острове жену, даже если для этого пришлось бы облазить все тамошние туалеты. Он хотел отхлестать ее по щекам, отмыть, привести в чувство и спасти.