Родриго Борджиа, теперь Папа Александр VI, решил устроить в честь своего избрания и к радости итальянского народа бой быков ― корриду ― в развалинах Колизея, который станет самой подходящей Плаза де Торос ― ареной для корриды.

«Я ― испанец, ― говорил себе Папа. ― Я больше не хочу мириться с тем, что здесь нет испанских развлечений. Слишком долго я был их лишен. Сейчас я хочу устроить настоящий праздник Борджиа для римлян».

Чезаре Борджиа, его сын, шествовал мимо трибун в испанском костюме тореадора, с опущенной шпагой, и там, где он проходил, сердца прекрасных женщин учащенно бились.

– Ты великолепен! ― Лукреция бросила ему желтую розу.

Она сидела рядом с Папой в выстланной красным бархатом роскошной ложе. Справа рядом с ним сидела девятнадцатилетняя красавица Юлия Фарнезе, разгоревшаяся страсть к которой доводила его до исступления. Но она все еще была ему недоступна. Папа использовал даже любовный напиток, который для него приготовил лейб-медик из корня мандрагоры, найденного черной собакой в полнолуние. Но до сих пор напиток так и не подействовал.

Лукреция повернулась к Папе:

– Послушай, Папа Рима и папа Борджиа, мне так жалко быка. Дай ему хотя бы перед смертью корову. Тогда ему будет легче умереть.

Юлия покраснела.

Папа рассмеялся:

– Такое пожелание законно как на небе, так и на Земле.

Он приказал вывести на арену трех коров и неистовый бык покрыл всех трех.

С галереи неслись крики одобрения.

Юлия закрыла глаза.

Коров увели и на арену выехали пикадоры. Сидя на лошадях, они раззадоривали быка короткими пиками, и бык, сопя, с опущенными рогами, бросался на них.

Выбежала толпа бандерильеров; они втыкали быку усаженные крючками бандериллы в уже дрожащее и кровоточащее тело. С толпой бандерильеров налетел рой мух, которые с жужжанием вились над быком и впивались в его раны.

Размахивая красными плащами, копеадоры пытались отвлечь быка от загнанного в угол пикадора.

Слишком поздно.

Бык уже вспорол рогами живот его лошади, а затем подбросил лошадь и всадника как мячи в воздух.

Бык нацелил свои рога на пикадора и вонзил их ему в спину. Вслед за этим он бросил его в песок, который тут же начал окрашиваться в красный цвет.

Крик ужаса раздался на трибунах. И тут выбежал Чезаре Борджиа. В левой руке он держал палку, на которой развевалось красное полотнище. С его помощью он заставил быка метаться зигзагами из стороны в сторону.

Когда разъяренный бык стоял прямо перед ним с опущенными рогами, Чезаре внезапно вонзил шпагу ему между рогами.

Бык закачался и задрожал. Он поднял голову и посмотрел стекловидными глазами на яркое солнце. Он еще раз почувствовал животворящее тепло божественного небесного светила перед тем как его глаза погрузились в вечную темноту. Он упал на землю, придавленный железным кулаком смерти.

Чезаре поднял шпагу, приветствуя сидящих в папской ложе.

Лукреция была бледной от пережитого страха.

Папа был в восторге. Он одержимо захлопал в ладоши, а за ним и все трибуны взорвались аплодисментами.

Чesare Борджиа в Каррара (приписывается Джоржоне)

На следующий день Чезаре, вопреки воле Совета Кардиналов, был облачен в пурпур кардинала, хотя он никогда официально не был посвящен в этот сан.

Чезаре отправился к цирюльнику:

– Выбрей мне тонзуру! Но только не слишком большую! Чтобы она могла поскорее снова зарасти!

Юлия, прекрасная, любила Орсо, одноглазого сына Адрианы.

Когда Папа узнал об этом, он устроил для них великолепную свадьбу и удостоил их собственным присутствием на ней. Александр Фарнезе, брат Юлии, был назначен кардиналом. В народе его вскоре прозвали «кардинал Фрегнезе» (кардинал-влагалище).