И вот никто не умирает, но отец уезжает, а бабушку отстраняет.

– Поэтому я и хочу эмансипацию, – сказал Боря. Бороться со слезами уже не получалось. – Чтобы самому выбирать, с кем мне жить, когда ты решишь от меня избавиться.

Отец крепко прижал его к себе и не выпускал, хотя Боря всеми силами старался вырваться. Наконец, отец отпустил его, Боря рванул на кровать, скинул чемодан на пол, забрался под одеяло, уткнулся лицом в подушку. Он не хотел, чтобы папа видел его слезы, которые катились из глаз как будто им за это пообещали заплатить. Почему чертовы слезы не отключают у мальчиков? Девчонкам они очень подходят, но не парням!

Папа тоже залез под одеяло, лег на подушку рядом с Борей и поцеловал его в ухо.

– Я никогда от тебя не избавлюсь, – сказал он, – я тебя не бросаю. И не хочу уезжать. Я вернусь как только смогу. Как только пойму, что происходит.

– А что происходит? Скажи.

– Я не знаю, сынок. Я боюсь, что начинается война. И поэтому нас, юристов, собирают в группы, чтобы анализировать ситуацию и придумывать способы ее решения.

– Война?

– Я не знаю, – снова повторил отец. – Мне очень нужно, чтобы ты сейчас остался со Светой. Я тебе обещаю, слышишь? Гарантирую, что как только я пойму, что происходит, я сразу же вернусь. Нам не скажут никакой правды. Ее можно только выяснить.

– И ты думаешь, что тебя отпустят после того, как ты выяснишь правду? Зачем ты мне врешь?

Отец обнял его и сказал на ухо:

– Я умнее их. Как ты – умнее меня. Верь мне, сынок.

Завтрак в рот не лез. Папа пытался сделать вид, что у него все под контролем, но глаза у него были красными, а нос распухшим. Боря раньше не замечал, как они с отцом похожи в этом состоянии – когда плачут. После смерти мамы было много слез, но Боря не помнил, как выглядел в то время отец.

– Спасибо, очень вкусно, – сказал Боря, поковыряв омлет и отщипнув маленький кусочек бутерброда с ветчиной и сыром. Светлана зачем-то воткнула туда тонко нарезанный огурец и лист салата.

– Тебе не понравилось? – Спросила Света. – Ты совсем ничего не съел.

Отец заправил свою любимую кофейную термокружку двумя порциями кофе.

– Света, не переживай, Боря себя голодом не заморит, – сказал отец и шмыгнул носом. – Мне пора. В восемь утра позвоню.

– Удачи тебе, – сказала Света. – Не переживай за нас, все будет хорошо.

Боря в этом очень сомневался, но все же сказал:

– Да, все будет хорошо, пап.

Отец улыбнулся, взял кружку и замер, видимо собираясь что-то сказать.

Боря отчетливо понял, что видит отца в последний раз и надо запомнить его хорошенько. Папа был высокий, с аккуратной недлинной бородой, темными волосами на голове. Он всегда, даже сейчас, улыбался и от него приятно пахло. Но как запомнить запах? Можно взять с собой флакон его туалетной воды. Боря всмотрелся в его лицо – большие голубые глаза, всегда добрые, даже когда отец сильно-сильно злился, Боря не видел в них злости. Только теплоту. Волосы у папы объявили санкции и потихоньку покидали голову, самые принципиальные – что выше лба – свалили первыми. Папа коротко стригся, и поэтому седину практически не видно, но Боря знал, что она есть. Борода у него черно-рыжая, а губы розовые, словно напомаженные. Голубой свитер и джинсы. Мама тоже была в джинсах и свитере, когда ее забирали в больницу. В том самом свитере, что на фотографии на его прикроватной тумбочке. Джинсы, наверное, другие. Боря не помнил, есть ли у него фотография папы в этом свитере или нет. Поэтому он достал телефон и сделал снимок.

Отец обнял его и поцеловал в макушку.

– Я вернусь, сынок.

А потом вышел из кухни, надел кроссовки, накинул куртку, взял чемодан и дорожную сумку и вышел из квартиры.