Обработав раны мазью и заклеив их пластырями, Кристина снова посмотрела на себя в зеркало, поскольку стала переодеваться для прогулки в парк в спортивные штаны. И опять ужаснулась своему уставшему и рыхлому телу в складках, нелюбимому, тяжелому и большому, о котором она забыла и не заботилась.

А ведь это тело оберегало ее от всего вокруг, давало возможность ей жить, чувствовать, двигаться, вынашивать детей. Вот эти шрамы на животе – тому подтверждение. И эта растянутая грудь – след материнства.

И этим нужно гордиться, а не заниматься самобичеванием. Всех своих троих детей она кормила грудью. И рожала сама, без кесарева сечения. Мучилась. Вынашивала в своем животе. Страдала от неудобств и тревоги.

Кристина долго стояла перед зеркалом и изучала саму себя. Она вдруг поняла, что совершенно не знала ту женщину, которая просто жила по инерции. И сейчас вернулась из квартиры соперницы униженная и раздавленная. В этом нелепом заношенном белье, которое пора выбросить.

И это платье, которое не кокетливое или красивое, а удобное для кормления малыша и которое не жалко, если ребенок срыгнет или описается, стало символом той отвратительной жизни домохозяйки.

Кристина с какой-то решимостью сняла с себя растянутые трусы и лифчик. И стала рыскать по квартире, собирая в огромный мусорный пакет все свои вещи – заношенные футболки, старомодные лосины и домашние платья в жуткий цветочек.

Туда же она стала собирать все кружки, из которых они с мужем пили чай. И тарелки, кастрюли, которые стали маркером ее унылой жизни. Ее одиночества и ненужности. Вылинявшие полотенца, простыни, на которых никто не занимался любовью, и картины, которые давно уже никого не радовали.

Мусорный пакет оказался полным. И она взяла следующий, потом еще один, собирая до самого вечера все то, что напоминало ей о прошлой жизни и вынося это к мусорным бакам. Чтобы избавиться от того, что уже отжило, что стало мучить и лишним в ее жизни.

Дочь ей снова звонила и спрашивала, почему Кристина не выходит гулять. А она отвечала, что затеяла ремонт. И выносит всю мебель на помойку, те самые коврики и тумбочки, которые привозил из своего магазина муж.

Такие же тумбочки, как и те, которые она успела увидеть в спальне у своей соперницы.

Потом Кристина стала лихорадочно искать в интернете мастеров, чтобы те начали ремонт в квартире. И нашла. И договорилась на завтра, за безумно дорогую цену. Но не стала торговаться со специалистами.

Хотя какой-то голос говорил ей, что нужно начать экономить, ведь у нее теперь нет мужа. Но другой голос заставил тот первый голос замолчать и отчетливо ей произнес – муж у тебя еще пока есть. Пусть он и оплачивает эти твои затеи. Все равно деньги уходят на любовницу. А ты займись собой. И купи себе красивое белье.

Уже ближе к позднему вечеру дочь вернулась с ее малышом Лукой домой, удивившись тому, что квартира стала похожа на склад хаотично разбросанных вещей. И застав мать в каком-то странном лихорадочном состоянии.

Та выносила на помойку из квартиры все. Соседи тут же подбирали стулья, пакеты с одеждой, растаскивали торшеры и коробки с разной кухонной утварью.

Казалось, что Кристина хочет вынести на помойку все то, что так долго связывало ее с мужем. Что было таким вечным и нерушимым. И хочет начать все сначала.

Хотя сама она ни о чем не думала, а просто действовала по наитию. Если бы она остановилась, то ей снова бы пришлось анализировать и вспоминать, что она сделала не так.

И, возможно, у нее началась бы депрессия или истерика. И чтобы избежать этого губительного состояния, Кристина стала действовать.