Нао ответил на их невысказанную мысль:

– Пещерный лев и тигрица не всегда будут вместе. Голод заставит их разлучиться. Когда лев уйдет на охоту в лес, мы нападем на тигрицу. Но Нам и Гав должны во всем слушаться меня.

Уверенная речь Нао вселила надежду в сердца обоих юношей. Рядом с могучим сыном Леопарда даже смерть не казалась им страшной.

Сын Тополя, более живой по натуре, воскликнул взволнованно:

– Нам будет повиноваться Нао до последнего дыхания!

Товарищ его, в свою очередь, воздел обе руки кверху и проговорил:

– Гав не боится ничего, когда Нао с ним!

Не находя слов для выражения теснившихся в их груди чувств, молодые воины издали воинственный клич, потрясая топорами. Нао смотрел на них с суровой нежностью.

При этом шуме лев и тигрица проснулись и вскочили на ноги.

Уламры с вызывающим видом закричали еще громче. Хищники ответили сердитым рычанием… Затем все успокоилось, и снова наступила тишина.

Поднявшееся над горизонтом солнце заливало своими щедрыми лучами лес и саванну. Мелкие зверьки, беспокойно оглядываясь на спящих хищников, сновали от леса к реке и обратно. Коршуны, осмелев, изредка урывали по куску мяса лани. Венчики бесчисленных степных цветов тянулись к солнцу. Жизнь ключом била в степи и в лесу.

Люди терпеливо ждали ухода льва. Время от времени Нам и Гав ненадолго засыпали. Нао напряженно размышлял о побеге, однако планы, возникавшие в его голове, были неясны и туманны.

У молодых воинов оставался еще небольшой запас мяса, но жажда уже начинала томить их.

Когда день стал меркнуть, пещерный лев проснулся. Метнув горящий взгляд на базальтовые глыбы, он удостоверился, что люди все еще находятся под ними.

Запах человека разбудил в хищнике злобу, напомнив о событиях вчерашнего дня. Лев зарычал и, вскочив на ноги, обошел кругом убежище уламров. Памятуя, однако, что пещера неприступна и что спрятавшиеся в ней люди больно кусаются, пещерный лев вернулся к туше лани. Тигрица уже принялась за еду. Вдвоем они быстро уничтожили остатки мяса.

Насытившись, лев повернулся к тигрице; во взгляде свирепого зверя светился призыв. Тигрица ответила ласковым мяуканьем. Длинное туловище ее извивалось в траве. Потеревшись мордой о спину тигрицы, пещерный лев облизал ее своим гибким шершавым языком. Тигрица принимала ласки с полузакрытыми глазами, в которых вспыхивали зеленые огоньки. Вдруг она отскочила назад и приняла почти угрожающую позу. Лев зарычал глухо и призывно, но тигрица не слушалась; она распластывалась на земле, как огромный уж, ползла на брюхе по высокой траве, потом прыгала вверх. В ярких лучах заходящего солнца шерсть ее отливала оранжевым цветом, и казалось, что в воздухе пляшет гигантский язык пламени.

Лев сначала неподвижно стоял и смотрел на ее игры: потом молча, без звука, бросился к ней. Тигрица отскочила и, часто оборачиваясь, скользнула в ясеневую рощу. Лев последовал за ней.

Видя, что хищники скрылись, Нам сказал:

– Они ушли… Надо переправиться через реку.

– Разве Нам потерял чутье и слух? – возразил Нао. – Или он умеет бегать быстрее пещерного льва?

Нам опустил голову. Из рощи доносилось хриплое дыхание льва, подтверждавшее справедливость слов Нао. Молодой воин понял, что опасность продолжала оставаться такой же грозной, как и в то время, когда хищники спали возле самого убежища.

И тем не менее в сердцах уламров зародилась надежда: брачный союз льва и тигрицы должен был заставить их искать логовище, ибо крупные хищники редко ночуют под открытым небом, особенно в период осенних дождей.

Но вот огненный шар солнца скрылся за лесом, и сердца троих людей стеснила тоска. Эту тоску испытывают и все травоядные с наступлением сумерек. Тяжелое чувство еще усилилось, когда из лесу снова вышли пещерный лев и тигрица. Поступь льва была размеренной и важной. Тигрица, наоборот, шаловливо резвилась вокруг него.