В 1911 году со стороны министра юстиции И. Г. Щегловитова был внесен законопроект «О наказуемости лиходательства»53. Дача взятки рассматривалась в этом проекте «как самостоятельное преступление, нарушающее принцип безвозмездности служебных действий, предлагалось объявить её наказуемой независимо от будущей деятельности взяткополучателя.

Лиходательство же в качестве платы за прошлую деятельность должностного лица предлагалось считать преступным лишь при неисполнении им служебной обязанности или злоупотреблении властью. Однако данный законопроект рассмотрен не был – вероятно, потому, что Николай II понимал, что это может затруднить борьбу с коррупцией»54.

В 1916 году в порядке чрезвычайного законодательства принимается закон, повышающий наказание за мздоимство и лихоимство (особенное внимание уделялось таким сферам как снабжение армии и флота, оборона железнодорожной службы и в целом государства). Кроме того, была установлена ответственность за лиходательство-вознаграждение действия или бездействия со стороны должностных лиц, а также лиходательство-подкуп за выполнение или невыполнение служебного действия без нарушения должностным лицом установленных законом обязанностей. Наказывалось и лиходательство-подкуп члена сословного или общественного собрания и лица или присяжного заседателя. Обстоятельством, квалифицирующим лиходательство, признавалось учинение его шайкой. Полное название этого пакета законов от 31 января 1916 года было таково: «О наказуемости лиходательства, об усилении наказаний за мздоимство и лихоимство, а также об установлении наказаний за промедление в исполнении договора или поручения правительства о заготовлении средств нападения или защиты от неприятеля и о поставке предметов довольствия для действующих армии и флота»55.

Стоит также отметить, что ужесточение борьбы с коррупцией было обусловлено тем, что взяточничество в военно-промышленных комитетах стало оппозиционным механизмом, политической организацией давления на власть. Так журнал «Современный мир» поместил большую статью, посвященную разбору этого явления в России: «Нескончаемою вереницею тянутся сенаторские ревизии за ревизиями, идут газетные разоблачения за разоблачениями. И всюду встает одна и та же, лишь в деталях разнящаяся картина. Воистину, „от хладных финских скал до пламенной Колхиды“ сенаторские ревизии и газетные разоблачения открывают обширные гнезда крупных, тучных, насосавшихся денег взяточников, а около них кружатся вереницы взяточников более мелких, более скромных, более тощих. Около каждого казенного сундука, на который упадет испытующий взор ревизора, оказывается жадная толпа взяткодавцев и взяткополучателей, и крышка этого сундука гостеприимно раскрывается перед людьми, сумевшими в соответствующий момент дать соответствующему человеку соответствующую взятку. Сейчас за взяточничество принялись очень основательно…»56.

Неприкасаемых не было, так близость к вершинам власти, и прошлые заслуги, и работа на немалых должностях в тайной полиции – все это до 1917 года не давало гарантию от расследования, суда и тюрьмы. Примером может выступать дело Манусевича-Мануйлова, дружившего с Распутином. (был признан виновным в мошенничестве и приговорен к лишению всех особых прав и преимуществ, а также лишению свободы на 1,5 года57).

Необходимо отметить, что многочисленные обвинения в коррупции членов царского правительства, функционировавшего накануне Февральской революции 1917 года, в дальнейшем не нашли никакого документального подтверждения. Даже попытки изменить мнения комиссии ни к чему не привели (члены комиссии не поменяли своего мнения в отношении отсутствия состава преступления в действиях подследственных, некоторые члены комиссии подали в отставку). В итоге летом 1917 года Керенский был вынужден признать, что в действиях Николая II и его супруги не нашлось состава преступления (в результате проведенного исследования А. Г. Звягинцевым и Ю. Г. Орловым