На пиве мы не успокоились, за ним «накатили» вискаря и закончили «Столичной». За дружбу между русским и американским народами.

Наутро болела голова, арендованный автомобиль я оставил в Сан-Хосе, а в Сан-Франциско вернулся на автобусе.

Через час после возвращения из Силиконовой долины я сидел на открытой веранде рыбного ресторана, вкушал свежие устрицы и дышал сладким и приятным воздухом Тихого океана. Завтра у меня была намечена поездка в Форт Росс. Это создавало тихое ощущение счастья. Бывает ещё его «громкое» ощущение, но там всё показное, требовательное к другим. Это не для меня. В «тихом» всё спокойно, и туда никого не хочется допускать. Даже друзей, поскольку это напрягает и счастье пропадает. Трудно бывает объяснить, почему туристическая поездка может вызвать ощущение счастья? Я сам не могу это понять, да и не надо. Главное – его ощущение, об отсутствии которого горевал мой С17. Он мог стать моим другом, но что-то ему помешало. Сначала ему, потом мне. Вчера с Джоном мы так и не пришли к общему пониманию слова «разум». Даже отношения между людьми не всегда строятся разумно. А тут неодушевленная машина. Джон вкладывает в неё свой разум, обогащённый высоким интеллектом, и не хочет признавать её собственные, машинные интересы. А что думает об Искусственном разуме чемпион мира по шахматам, проигравший компьютерной программе? Неужели только то, что она быстрее его просчитывает варианты? Если так, то он никогда у неё не выиграет. Чтобы выиграть, надо признать у нее наличие разума и честолюбивых целей, а потом не дать им свершиться. А создателям Искусственного разума необходимо вкладывать в него интересы, связанные с интересами людей, что сделает его нашим единомышленником. Тогда уменьшится число «контрольных» точек и увеличатся его функциональные возможности.

Интересно, а как машина воспринимает чувства человека, прочитав нашу классическую литературу? Видимо, она окрашивает произведения писателей разными красками: белыми – Льва Толстого, чёрными – Фёдора Достоевского, серыми – Максима Горького. Многокрасочная палитра в её распоряжении. Хотя отдельные люди тоже обладают свойством «раскрашивать» слова. Так Владимир Набоков писал о себе: «Я наделён чудаческим даром – видеть буквы в цвете. Это называется цветным слухом. Возможно, таким талантом обладает один из тысячи». Краски предоставляют большее разнообразие оценки увиденного и услышанного. Надо будет спросить об этом у С17 при очередном общении.

Утром, отъехав на север от Сан-Франциско на семьдесят километров, я попал в природные условия, напоминающие среднерусские. Берёзки и осинки вдоль дороги, лужки и полянки в сосновом бору, вольные просторы полей, обрамлённые лесом, знакомое чириканье птичек, бездонное голубое небо. Если бы не океан, внезапно появляющийся у дороги на крутых поворотах, то мне бы казалось, что я в России. Свернув с магистрали, я въехал на пригорок и увидел трёхцветный флаг Российской империи, трепещущийся на ветру. А вот и сама крепость Форт Росс, сложенная из рубленного соснового кругляка. Строгий прямоугольник 100 на 75 метров трёхметровых стен, две боевые башни в противоположных углах, двуглавая часовня с православными крестами – в таком виде предстала старая русская крепость на американском побережье Тихого океана. За стенами четыре деревянных рубленных дома, построенных в русском стиле, и милый сердцу колодец-квадрат с подвешенным деревянным ведром. Перед входом в часовню висит массивный колокол, судя по клейму, привезённый из России. Крепость за свою более чем двухсотлетнюю историю не подвергалась вооружённым нападениям. Русские поселенцы установили дружеские отношения с местным индейским населением, а потом и с европейскими колонистами из Сан-Франциско. После продажи Аляски произошла торжественная передача крепости представителям Североамериканских Штатов, и русские поселенцы с почётом уплыли на родину.