Красивая. – засмущался тот. – Она похожа на мою первую любовь, что згинула в рабстве, словно младшая сестра.

Девушка в момент стала серьёзной.

– А как её звали? – спросила она дрожащим голосом.

– Её звали Ольга. Я любил её. И хотел освободить из плена, но не успел. – с болью в глазах, ответил Тугарин. – Всего один день, и она была бы жива. Мы были бы вместе. – Он, со злостью, ударил кулаком по лодке, на которой сидел. После сморщился от боли в груди.

Алёна подбежала к нему и вновь зафиксировала левую руку.

– Ещё раз освободишь руку, получишь у меня. – горячо сказала она ему. – Так у тебя точно ничего не заживёт. А время назад не воротишь. Это была моя старшая сестра. Их с мамой и папой в поселении застали в расплох половцы, когда я была в лесу. Дальше судьбу её не знала, нашла родителей дома мёртвых. Я уже давно смирилась с её потерей. А ты меня понял? Береги рану. – вернулась из воспоминаний девушка.

– Да, мой командир. – пошутил Тугарин и выпрямился, после посмотрел через моё плечо и, вмиг стал серьёзным. – Максим, там наши возвращаются.

Через пять минут воины на двух лодках пришвартовались, и командир стоял перед нами и докладывал:

– Принадлежность воинов определить не удалось. Одежда и оружие самодельные. Видимо для маскировки. Так-же, удалось взять двоих пленных. Один тяжело ранен в живот. Возможно не жилец, там, в низу живота, дыра с кулак от попадания пулемёта. Второй цел, почти. Так, пару царапин. Он молчит, сотрудничать не хочет.

– Раненого нашим знахаркам отдай. Того молчуна, что целый – в сарай, под чёткий надзор. Волка к нему отправьте. Пусть выбьет из этой мрази всё, вплоть до того, когда в туалет ходил по большому и сколько раз за год.

– Вас понял. – отрапортовал командир и побежал раздавать указания.

Уже к вечеру ко мне в гости заглянул уставший Волк.

– Пленный по любому имеет диверсионную подготовку и весьма неплохую. Стандартные методы допроса не принесли результатов.

– Да ну? – удивился я докладу тестя. – Зная твои методы допроса, я удивлён крепости этого мужика. Вообще молчит?

– Не знаю. – развёл руками Волк. – Он сразу, как я его допрашивать начал, хотел язык откусить себе. Хорошо я вовремя спохватился и зубы ему повыдёргивал щипцами. Язык тоже зафиксировал. Рыболовным крюком к носу зацепил, чтоб не проглотил. После этого я и не разговаривал с ним.

– Так как же ты узнаешь, готов ли он поделиться своими тайнами с нами? – подключился Тугарин. – Может он уже поговорить хочет и не может?

– Так я чего и пришёл. – продолжил Волк. – Я ж по методу Максима действую – плохой надзиратель и хороший надзиратель.

– Что за метод? – с подозрением спросил Тугарин.

– Пошли. По дороге объясню. Там все просто. – позвал я того, одевая обувь.

Волк, как всегда, был в своём репертуаре. На пленного было больно смотреть. Голый, со следами многочисленных ожогов. Конечности были отрезаны, как и гениталии. Все наспех прижигалось и забинтовывалось, чтоб мужик не помер.

– Ну что ты будешь делать с этим Волком. – сочувственно сказал я, протирая кровавое лицо того. – Хотел же я раньше прийти, поговорить, да дел полно. Вот он и перестарался.

Пленный очнулся и начал выть, как маленькая девочка.

– Ну что ты. Тшшш. Тише, мой хороший. – с заботой в голосе добавил я, продолжая вытирать пленного.

Тугарин молча сидел рядом, не сводя с нас глаз, а Волк вышел.

– Сейчас мы язык тебе освободим и поговорим. Да? Ты же хочешь поговорить со мной? – продолжил я общение. Мужик положительно закивал головой, чуть успокоившись.

– Вот так-то лучше. На водички попей. А то этот изверг точно тебя не поил. – подставил я кружку с водой ко рту мужика и тот жадно и громко начал глотать живительную влагу. – Ну как лучше?