– Ку-ку! – раздалось позади.

– О, местная гопота пожаловала!

И правда, из темноты подворотен начали выходить разбойные рожи самых что ни на есть криминальных элементов, общим числом пять особей. Пробы ставить некуда – грабители стопроцентные, и это подтверждалось всем, абсолютно всем. И их оскаленные физиономии, со следами прошлых битв в виде шрамов, и заживающих ссадин с кровоподтёками. У одного из них на правом глазу была повязка («Будешь Циклопом!» – окрестил его для себя Рыков), ещё один щеголял огрызком уха со следами зубов на нём («Огрызок»), третий светил в полумраке ночи щербатой улыбкой, в которой не доставало значительного количества зубов («Зубастик»). Ещё один был с расплющенным носом, который оказался сломан когда-то давным-давно («Блин»). И лишь последний малый обладал целой физиономией, а также был вооружён арбалетом, держа незваных гостей на прицеле.

– Вероятно у Стрелка целое лицо только потому, что он отважно предпочитает контактному бою дистанционное оружие, – решил для себя офицер, который уже сам взял арбалетчика на мушку. – И отсиживаться за спинами своих более агрессивных и нетерпеливых собратьев.

– Готовься к бою, – прошептал Сергей товарищу. – Тихонько снимай пистолет с предохранителя. Арбалетчик и те двое хмырей рядом с ним мои, твои одноглазый и тот с дубиной.

– Хорошо, – шепнул в ответ волнующийся Фетисов.

– Отдавайте все свои вещи, и валите на все четыре стороны! – грозным голосом сказал Стрелок, в то время как его товарищи медленно окружали пришельцев. – Даю слово, вас не тронут!

– Ага, щас! – ответил ему СОБРовец, который, конечно же, не понимал ни слова из речи предводителя разбойников.

Хотя чего там понимать – грабители везде одинаковы – стращают жертву и предлагают ей добровольно расстаться с пожитками, прежде чем начнётся кровавый танец насильного отъёма материальных ценностей. Сразу же после этого автомат в руках СОБРовца оглушительно грохнул (глушителя на спецоперацию Рыков надевать не стал – надобности не было), и арбалетчик с воплем повалился на землю, разрядив своё оружие в небо. Пуля угодила ему точно в ключицу, и теперь он фонтанировал кровью, агонизируя на земле, которая должна будет стать ему пухом в самое ближайшее время. Не успели грабители опомниться, как ещё один из них замертво валиться вниз с дырой в голове, а потом и третий, когда стреляет Ваня. Его цель падает наземь, зажимая рану на животе руками и страшно хрипя, в то время как двое оставшихся грабителей с воплями ужаса спешат прочь от жутких волшебников, с которыми им не посчастливилось столкнуться этой ночью.

– Получи! – вскидывает пистолет в след улепётывающим грабителям вошедший во вкус Фетисов, но ладонь Рыкова отклоняет ствол к земле.

– Не нужно тратить патроны, – останавливает он товарища. – Пополнить их не получится.

– Да, ты прав, – вздыхает Иван. – Увлёкся. Тебе не больно?

Этот вопрос он адресует своей жертве, которая мычит и сучит ногами на земле, согнувшись клубком.

– Хрена ты изверг! – усмехнулся офицер. – Стреляешь без раздумий в живот, а потом спрашиваешь о том, больно твоей жертве или нет. Не мог сразу его прикончить, что ли?

– Ну извини, я не настолько меткий, как ты. Давай я его застрелю?

– Я тебе застрелю! Каждый патрон на вес золота! Бери нож и режь ему глотку, уж коли хочешь ему помочь поскорее отмучаться.

– И кто ещё после этого изверг?! – возмутился Ваня.

– Я предлагаю прервать его мучения, а не страдать ими до самой смерти. Но смотри сам – решать тебе.

Арбалетчик уже успел затихнуть к этому моменту, а кровь из раны больше не фонтанирует, вытекая оттуда помаленьку. Тот, что с дыркой в голове, также не жилец, а вот этот со вскрытым брюхом может мучиться ещё пару часов или дней. Тут уж как повезёт. Вздохнув, Фетисов опускается на колени к раненому, который тихонько скулит, зажимая развороченный живот. Нож в руке спортсмена удостаивается таких выразительных взглядов, что по ним плачут все киноакадемии и театральные училища разом. Тут вам и бескрайний страх, обёрнутый в плащ ужаса перед сознательным убийством раненого человека, и сожаление в обнимку с состраданием, и недоумение с немым вопросом – «а куда его нужно ткнуть или где чикнуть, чтобы он помер сразу, не мучаясь?», и ещё сто и одно чувство, вплоть до жалости к себе и ненависти к телепортациям и разбоям в переулках.