Совершил 27 боевых вылетов ночью, во время которых разрушил и сжег 23 дома, уничтожил 13 автомашин с вражеской пехотой и грузами. Над территорией, занятой противником, сбросил 15 тысяч листовок. Результаты выполнения боевых заданий подтверждены показаниями экипажей, летавшими на эти цели».)

– А помните, как вас награждали?

– Конечно! Как такое можно забыть? В торжественной обстановке при построении всего полка командир зачитывал приказ и вручал орден. С тех пор ничего нового не изобрели. Было ли мне приятно? Вне всякого сомнения! (На сайте http://podvignaroda.mil.ru есть наградной лист, по которому адъютант эскадрильи 884-го армейского смешанного авиационного полка лейтенант Рапота А. Н. был награжден орденом Красной Звезды: «Отличный штурман. При выполнении боевых заданий проявляет находчивость, мужество и бесстрашие. Летает в сложных метеоусловиях, всегда отлично выполняет боевые задания. За период пребывания на фронте совершил 184 успешно выполненных ночных боевых вылета. Сбросил на противника 15 112 килограммов бомб. Разрушил и повредил 8 построек, 2 блиндажа, разбросал над территорией противника 223 000 листовок.

За период Ржевской операции с 1.08 по 26.08.42 совершил 59 успешных боевых вылетов. Сбросил на противника 5100 килограммов бомб. Разрушил 4 постройки, 1 блиндаж, создал 4 очага пожара, повредил переправу через Волгу».)

Служебное удостоверение адъютанта эскадрильи А. Н. Рапоты

– Вам лично доводилось видеть результаты своей работы?

– Нет, ни разу не видел. Просто не повезло проехать через те места, которые бомбил именно я. К тому же мы в течение года молотили где только можно. Разве все упомнишь? Вот штурмовики на этот вопрос могут ответить вам утвердительно. Во-первых, они работали днем, да и фотоаппараты уже устанавливали им на машины. С истребителями же вам беседовать – одно удовольствие. Все происходит на его глазах. А мы что? Ночью летаем, бомбим и даже не видим что. Так что здесь порадовать вас ничем, увы, не могу.

– В наградных листах упоминается, что вы сбросили много листовок.

– Да, листовки частенько сбрасывали. С ними тоже все проделывали вручную. Они пачками лежали у меня в кабине, но завязаны были так, что потянешь легонько за веревочку, и она сразу сходит.

– А вы не считали бесполезным разбрасывание этих листовок?

– Да кто в девятнадцать лет станет об этом задумываться? Задачу поставили – полетел, сбросил и доложил. Дошли эти листовки до людей или нет, никто в тот момент не думал.

– А когда вы летали под Ржевом, знали, какая бойня там идет на земле?

– Нет, тогда мы не знали. Но когда в марте 43-го город освободили, мне довелось проехать по нему. Ржев был практически полностью разрушен, все лежало в руинах. Лишь позднее, когда я стал интересоваться историей, понял, что к чему. Более двух миллионов погибших… Считаю, эти потери в определенной степени на совести маршала Жукова. Он же командовал этим фронтом, и три операции, разработанные им, окончились лишь большими потерями. Когда Симонов спросил Жукова, почему операция «Марс» под Ржевом оказалась фактически провальной, маршал ответил, что он не учел природные и погодные условия. Простите, но, будучи русским человеком, не видеть, что танки по лесу и по болотам не пройдут и не дадут такого результата, как под Сталинградом… Ведь нигде так и не сказано, чем закончилось танковое сражение в районе Погорелого Городища под Ржевом, а ведь оно было не менее значительным, чем под Прохоровкой. Там же участвовало полторы тысячи танков, но до сих пор никто ни сном ни духом…

– А какая обстановка была в вашем полку? Гнетущая или…