– Вообще-то, кроссовки, следы которых обнаружены на месте преступления, оказались на задержанном бомже, – вставил Родичев. – Служебно-розыскная собака взяла след и установила подозреваемого…

– Кроссовки кто-то мог выбросить, а тот подобрать. Сейчас его кончают мыть, стричь, брить. Допросим, – Виталий Валентинович ответил на звонок смартфона. – Так, привели в человеческий вид? Давайте в комнату для допросов!

Привели задержанного. Полковник внимательно посмотрел на него.

– О, Лопатин Герман Юрьевич! Погоняло – Лопата. А я-то думал: откуда мне твоя рожа знакома? Что же тебя, мил-человек, братва так не уважила?

– Не понял, начальник!

– Ну, как же? Ты себя вел по понятиям. Никого из подельников не сдал. Всю вину за убийство, вымогательство, грабежи взял на себя. В местах лишения свободы с администрацией не сотрудничал, отрицаловкой занимался. А тебя, как с «зоны откинулся» не в какие-нибудь хоромы, а на кладбИще унылое определили, – щегольнул Виталий Валентинович парой слов из Некрасова.

– А я, начальник, «откинулся» с открытой формой туберкулеза. Даже два года «до звонка» не дотянул. Сактировали. Паханы со мной базарить отказались, поскольку заразный! Отвезли «шестерки» на Восточное. Сказали: «Как ласты склеишь, так и возиться не надо. Здесь же положат».

– Что-то ты, Лопатин, на чахоточного не похож! Лицо красное, от жира лоснится. Брюхо как у дореволюционного купчины.

– Так, на свежем воздухе и хорошем питании! Я через полгода забыл, что такое кровью харкать. Теперь по-чесноку (честно – жарг.) работаю. Бомжами заправляю, в общак с их доходов отстегиваю. Бейрут пообещал с кладбища забрать, квартиру купить. Правда, «шестерки», которые у меня «кассу снимают» носы воротят. Говорят, дескать падалью от меня несет… А, от самих парфюмом воняет, словно от пидарасов пидарасовичей!

– Лучше скажи, мил-человек, за что китаянок убил? Чего не поделили?

– Ты, чё, начальник, шутишь? За чё мне «косых» валить?

– Следы кроссовок, в коих тебя задержали полностью соответствуют следам, оставленным на месте убийства. Служебная собака на тебя по запаху вышла.

– «Колеса», то есть кроссовки у меня случайно оказались. Какой-то шплинт в мусорку кинул. Ну, я глянул. Обувка почти целая, размерчик мой. Решил попользоваться, а то мои ботинки развалились.

– Неубедительно! Как этот шплинт выглядит?

– Рожу не помню – под капюшоном была. Куртка зеленая. На рукаве типа флажка с черной, желтой и красной полосками. Вот и все!

– В этих куртках китайского производства, под форму немецкой армии, по весне полгорода ходит! Больше ничего не запомнил?

– Откуда, начальник?

– Посиди пока в камере, повспоминай!

Виталий Валентинович вместе с Хомутовым заглянул в отдел. Иван Родичев доложил, что связался с китайским консульством, сообщил о гибели соотечественниц.

– Судя по голосу, молодой попался чиновник, да не по летам наглый. Сказал, дескать китайцев в Большом городе как собак не резаных. В сводку сообщение включу, но помочь ничем не можем. Разбирайтесь сами!

Ближе к вечеру в управление приехал немолодой китаец с военной выправкой. Предъявил удостоверение сотрудника консульства. Ему показали тела погибших.

– Эта – Ван Гуянь. Остальных не знаю.

Опознал он среди вещей убитой серебряный перстенек с бирюзой.

– Подарок на свадьбу. Товарищ Ван – мой боевой друг. Вместе учились, вместе служили. Потом Ван поехал служить в Синьцзян-Уйгурский Автономный округ. Там и погиб. Мы вместе с Ваном ухаживали за Гуянь. Почему-то она выбрала его. Найди убийц, полковник!

– Найти-то найду, но когда? Данных, улик, подозреваемых мало!