– Жалуются на тебя, полковник. Начальник областного управления звонил. Зачем ты на его «землю» полез?

Крупин разъяснил ситуацию. Поручил указание, что, хотя расследованием пропажи Сюя занимается областное управление, держать «нос по ветру». Только вошел в кабинет, снова позвонила Миньхао. Сказала, что ей опять звонили, интересовались, как идет сбор денег. Чтобы сбор средств шел быстрее – прислали весточку от мужа. Велели послать кого-то из прислуги к почтовому ящику у въезда в элитный поселок. Горничная принесла пакет, а там такое! Словом, приезжайте, посмотрите! Снова, прихватив переводчика, погнали в Шанхай. Бледная Миньхао, от которой попахивало блевотиной, указала на грязноватый конверт на столике. Хомутов одел перчатки, выудил оттуда отрезанный палец с роскошным перстнем. Женушка, зажав рот руками, бросилась в туалет для гостей, расположенный в холле. Раздались утробные звуки, затем китаянка, снова прикрыв рот платком, покачиваясь, вернулась к сыщикам.

– Кому принадлежит перстень? – спросил Крупин.

– Перстень Сюя! Палец тоже его… Но почему, имея такую ценность, бандиты вернули ее? Можно продать… – простонала молодка.

– Во-первых, чтобы вы быстрее собирали деньги. Во-вторых, вещь уникальная. Как мы говорим, можно погореть на ее продаже. Сесть в тюрьму, а это совсем не входит в планы злоумышленников. Да и покупателя на такой раритет найти нелегко. Сколько стоит перстень?

– Муж говорил: миллион юаней.

– А с вас требуют десять миллионов. Семьдесят миллионов рублей. Сумма, которую рядовой россиянин даже представить не может… Расчет точный: лучше отказаться от миллиона, но получить десять. Вы сумели записать разговор.

– Разумеется, – китаянка нажала на кнопку.

Говорили по-русски хриплым, поганым голосом с непонятным акцентом.

– Не пойму, что за акцент, – пожал плечами Хомутов.

– Уйгурский! – ответила Миньхао. – Со мной в группе несколько ребят-уйгуров учились. Они некоторые звуки произносят именно так!

– Точно – уйгурский, – подтвердил переводчик. – Мне довелось служить в Синьцзян-Уйгурском автономном округе. Так, они произносят звуки. Хоть на своем языке говорят, хоть на китайском, хоть на русском, хоть на узбекском или киргизском.

– Капитан, – кивнул Виталий Валентинович Хомутову. – Сгоняй к здешнему КПП! Наверняка там имеется камера видеонаблюдения. Не мог на ней не засветиться привезший весточку. Господин переводчик, сопроводи капитана! А то он – мужик горячий. Не терпит наглости, хамства, несправедливости. Как бы кому-то из охраны челюсть не свернул.

Секьюрити уже вели себя не как утром. Тихо и скромно. Хоть с большим нежеланием дали флэшку с камеры видеонаблюдения. Юрий перекачал запись к себе в мобильник. Вернувшись во дворец, показал ее начальнику. На съемке «засветился» синий «Жигуль», правда, опять без номерных знаков. Из него на мгновение высунулся бородатый мужик восточного вида, кинул рукой в белой перчатке конверт в почтовый, американский ящик у въезда.

– Уйгур, однако! Типичный, этнический уйгур, – объявил переводчик.

– Откуда в Большом городе уйгуры? – удивился Виталий Валентинович.

– Из Узбекистана. Там и своих, доморощенных хватает, и бегущих из Китая. Из Киргизии тоже едут, из Таджикистана. Все-таки в России зарплаты куда выше. Прожить можно, семьи, оставшиеся дома, содержать можно, детям образование дать можно, деньжат на старость подкопить можно.

Зазвонил телефон. Миньхао поставила его на громкую связь, включила запись.

– Ну как, подруга, весточку от мужа получила? – спросили по-русски.

– Получила… – подавила новый приступ рвоты китаянка. – Но деньги собрать не просто. Такой суммы у меня нет. Все средства на счетах Сюя, а они закрыты. Приходится брать в долг у друзей и кредиты в банках.