– Рода. За кон’дар гинэ, – тепло сказал он и, поднявшись, собрался уходить, но остановившись возле двери, развернулся. – Леа, дорани за каис’та ямен’а. Ге т-тон. *

(*– Хорошо. Ты выздоравливаешь парень. Леа хочет тебя учить языку. Я разрешил.)

Я, конечно, ничего не понял, но спокойный голос не предвещал беды.

Оставшись в одиночестве, я приподнялся и повернулся к окну, чтобы разбавить картинку мира чем-то кроме потолка и стен. К сожалению, смотреть было особо не на что, так как огромное дерево перекрывало почти весь вид. Здоровое, с серой потрескавшейся корой, оно выглядело так, будто вылезло из старинных мифов, в которых на вот таких вот исполинах селились лесные духи или еще какие-нибудь феи. За ним, иногда разбиваясь на пары, тянулись более мелкие представители местной флоры, заканчивая свой редкий бег стеной леса. Серое небо, к сожалению, не порадовало тонких струн моей души.

Разглядывая всю эту холодную красоту, мне стало не по себе, и завернувшись плотнее в одеяло, я поджал колени и попытался уснуть.

– Мареа, – прошептал я слово, обозначающее сон…

…

– Ге дорани готра, – сказал я Сорасу, стоя перед ним ровно и почти не колыхаясь.

Он придирчиво посмотрел на меня и нахмурил густые брови.

– Готра? – спросил он недоверчиво.

– Дэк! – уверенно подтвердил я.

Мне действительно надоело камнем лежать и жутко хотелось начать делать хоть что-то, кроме дыхания, питания и сна. Для начала, неплохо было бы получить разрешение от целителя на то, чтобы передвигаться по дому. Разумеется, я мог бы передвигаться по комнате, пока он не видит, но не хотелось испортить его лечение своим нетерпением. Он и так по непонятной для меня причине выходил меня и даже не намекнул, что мне следует в скором времени покинуть этот дом.

– Хм, – Сорас окинул меня взглядом и кивнул. – Рода, за кон’дар. Ге т-тон за ат’о переса. **

(**– Хорошо, ты здоров. Я разрешаю тебе покидать комнату.)

На радостях я чуть не подпрыгнул, но удержался от бурной реакции. Все-таки борода не маленькая, а значит, я не могу вести себя как подросток. Да и споткнуться на месте, свалившись под ноги Сорасу, было бы верхом фиаско.

Целитель покинул комнату, и я спешно натянул выданные мне серые, из довольно плотной ткани, штаны и такого же цвета рубашку. К слову, материал, несмотря на плотность и неказистость пряжи, был удовлетворительно мягким и приятным на касание.

– Ктааа! – закричала девушка, врываясь в комнату.

Как всегда улыбчивая и жизнерадостная, Леа начала тараторить так быстро, что я не успевал различать паузы между словами, чтобы уловить хоть что-то.

– Тер, – улыбнулся я ей в ответ.

Эта девочка никогда не переставала раскидывать вокруг себя волны добра, не давая в ее присутствии замкнуться на своих проблемах. А если принять во внимание уродство ее ожогов, то становилось даже стыдно думать о себе многострадальном. Амнезия – это плохо, но я жив, и мои конечности на месте.

А ведь могло оказаться иначе, если верить тому, что пыталась мне рассказать Леа.

За неделю, что я бодрствую, мне удалось запомнить приличное количество слов и начать потихоньку разговаривать. Более того, насколько я могу судить, их язык до ужаса простой, и его грамматику по сложности можно сравнить с шинглийским. Может быть, даже проще. Я заметил только временные склонения. Оставалось расширять лексикон и не тупить.

– Сон-на, готра те туоса! – потянула меня за руку непоседа.

– Рода, рода, – крякнул я сквозь смех.

Меня самого переполнял энтузиазм и предвкушение. Эта комната мне порядком осточертела, и хотелось выйти хоть куда-нибудь. Я не думал, что увижу за стенами дома что-то сверх того, что видел через окно или на Земле, но все равно был в предвкушении. Ведь перед моими глазами предстанет другой мир.