Три минуты – и точка превратилась в крест, прямо в 2500 футов надо мной. На этой высоте я распознал, что это, вероятно, был один из новых «Мессершмитов-1900». Он покачал своими крыльями… он был готов атаковать в любой момент, полагая, что я не вижу его. Вмиг уединение, поэтичность и солнце исчезли. Я посмотрел на температуру и запустил винт на хорошую скорость. Все готово. Пусть он попробует!

Медленно прошла еще минута. Из-за внимательного слежения за противником мои глаза начали слезиться.

Вот он идет!

Немец начал с плавного спирального пикирования, намереваясь поразить хвост. Он был почти в 600 ярдах от меня и шел не очень быстро, чтобы убедиться в моем присутствии.

Я открыл дроссель и пустил свой «спитфайр» на очень крутой восходящий поворот, что позволило мне внимательно следить за ним и набрать высоту. Пораженный моим маневром, он открыл огонь, но было уже поздно. Вместо небольшого 5-градусного угла горизонтальной наводки, чего он ожидал, я неожиданно преподнес ему цель в 45°. Поравнявшись с ним, я продолжил свой крутой поворот. Он попытался зайти под меня, но на такой высоте его короткие крылья имели недостаточный захват в разряженном воздухе, что вызвало срыв потока, и он вошел в штопор. Снова превосходная маневренность «спитфайра» спасла меня.

Лишь на мгновение я увидел большие черные кресты «109-го», выступающие на нижней бледно-голубой поверхности его крыльев.

«Мессершмит» вышел из штопора. Но я уже был в боевой готовности, и он знал это, так как начал опрокидывать свою машину, стараясь расстроить мою цель. Однако это не помогло ему, так как из его предыдущего обманного движения я извлек выгоду, увеличив скорость, и сейчас оказался выше его. Прицелившись с расстояния 450 ярдов, я открыл огонь короткими очередями, каждый раз лишь касаясь кнопки. Но летчик «109-го» был старой лисой, он много раз перемещал свой самолет, постоянно меняя угол горизонтальной наводки и линию прямой видимости.

Он знал, что мой «спитфайр» поворачивался и поднимался лучше и что его единственной надеждой было приблизиться ко мне. Неожиданно он надавил на ручку управления и пошел на вертикальное пикирование. Я перевернулся на спину и, получив преимущество из этой правильной траектории, снова открыл огонь. Мы начали быстро спускаться в направлении к Омале со скоростью 470 миль в час. Так как я был на одной линии с его хвостом, скорректировать огонь мне было достаточно просто, но нужно было спешить – он нагонял меня.

После второй очереди огня на его фюзеляже появились вспышки – видимо, попадание встряхнуло его. Я снова начал стрелять, и на этот раз попал в его двигатель, ближе к кабине. На долю секунды разрывы моих снарядов, казалось, остановили двигатель. Его винт вдруг совсем остановился и исчез в белом облаке гликоля, кипящего в выхлопных газах. Затем более мощный взрыв у корневой части крыла, тонкий черный след, смешанный с потоком, извергавшимся из продырявленной системы охлаждения.

Это был конец. Под его фюзеляжем появился язык пламени, он увеличивался, облизывая хвост, и перешел на раскаленные фрагменты.

Мы погрузились в тень… Быстрый взгляд на часы, чтобы определить время сражения, – было 5.12.

Что касается «мессершмита», он получил свое. Я снова поднялся по спирали, наблюдая за ним. Сейчас от него не осталось ничего, кроме смутного очертания, жалостливо мерцавшего внизу, сотрясаясь через одинаковые интервалы, – взрыв, черный след, белый след, взрыв, черный след, белый след. Сейчас он был огненным шаром, медленно катящимся к лесу, постепенно сгоравшим и скоро разделившимся на множество горящих обломков, погасших еще до касания с землей.