– Оксана Константиновна, пройдите в мой кабинет, – позвала ее директриса, когда они распрощались со Стасом.

Раздражение мигом вытеснило хорошее настроение. Приготовившись к очередной воспитательной беседе на тему шалостей сына, Оксана прошла вперед и поймала на себе оценивающий взор. Брезгливо поджатые губы, а также многозначительный смешок при виде чересчур смелого летнего сарафана, вызвали бурю негодования в душе.

В приемной было пусто: ни секретаря, ни робота-помощника. Поэтому Оксана последовала в смежную комнату, где сразу почувствовала себя не в своей тарелке.

Возникло ощущение, будто она попала в кабинет надзирателя детского дома. Вокруг только безжизненные стены и всего несколько видов мебели: два жестких стула, кресло владельца, прямоугольный стол и два шкафа под документы. Еще немного современной техники, вроде моноблока и многофункционального устройства.

Все. Больше ничего. Ни картин, ни флажков, ни ярких цветов, ни живых растений. Сплошная серость, от которой накатывала тоска. Очень похожая на ту, что Оксана испытывала в детском доме все последние годы перед выпуском.

Тогда директриса смотрела на нее похожим взглядом, что сейчас был у Галины Степановны.

– В чем дело? – перешла сразу в наступление Оксана.

Рука потянулась, чтобы одернуть юбку. Пусть длина и считалась допустимой, но не в глазах этой дамы. Выше колена на целых восемь сантиметров. Да еще ткань в кричащих расцветках: желтый с белым.

Сплошной позитив, который Галина Степановна явно не признавала в силу характера.

«Ей бы родиться на сто лет раньше», – подумала Оксана, замечая между хмурых бровей глубокую складку.

– Оксана Константиновна, – Галина Степановна сложила руки на округлом животе, – скажите, вы занимаетесь сыном? Или в этих ваших театрах принято рожать детей, но не воспитывать их?

Вопрос был настолько бестактным, что Оксана потеряла дар речи.

– Простите? – она с трудом взяла себя в руки.

– Ваш сын вчера уронил интерактивную пальму и сломал дорогой прибор. Подаренный, между прочим, на мое шестидесятилетие министром образования!

– Вы про голографический 5D-вентилятор? Я заплачу за ущерб, он стоит копейки.

– Важна не цена! – Галина Степановна повысила голос, и Оксана невольно подпрыгнула. – Куда важнее признание и сам подарок, что несет в себе скрытый смысл!

Директриса сцепила руки за спиной. Серая блузка, застегнутая по самое горло, опасно натянулась на пышных формах. Чуть-чуть дерни, и крохотные пуговички, точно пули, полетят в разные стороны и пробьют стены.

Галина Степановна сделала кружок по кабинету, затем неожиданно повернулась к Оксане. Ее каштановый пучок на макушке забавно подпрыгнул. Фиолетовые ниточки, отдаленно напоминавшие губы, сжались сильнее.

А все из-за того, что она не увидела раскаяния на лице своей жертвы.

– Уверена, что министр не обидится, – буркнула Оксана.

Только ленивый не знал, что такие подарки министерства всегда покупали для раздачи приятных сюрпризов награжденным учителя, врачам и даже актерам. В качестве бонуса. Все, что угодно, лишь бы сильно не тратиться на премии. Почти у каждого заслуженного работника, награжденного государством, пылилась такая ерундовина на полке.

Вот у Галины Степановны она гордо украшала стенд с фотографиями лучших выпускников школы. Похоже, что Стас вчера снес треклятый прибор. Или сам, или в порыве игры с другими ребятами.

В прошлый раз он разбил окно чужим рюкзаком, а в позапрошлый – попал учительнице младших классов в лоб футбольным мячом. Теперь пришла очередь дурацкого 5D-вентилятора с голограммой пальмы.

– Я не потерплю, чтобы мои заслуги обесценивала какая-то… Какая-то… – Галина Степановна ожидаемо взбесилась.