Как же они были счастливы…

*

Ярослав открыл дверь, вошёл первым, чтобы включить в прихожей свет. Оглянулся на неё. Она медлила у порога. Опять так некстати вспомнилось, как десять лет назад он перенёс её через порог на руках. Солёная влага не удержалась в глазах, заструилась по щекам. Он поморщился.

– Не могу понять твоих сегодняшних слёз. Оплакивать нашу семейную жизнь вроде бы уже поздно. Или ты переживаешь, что я увёз тебя от кавалера и твой вечер мог быть более приятным?

Она прошла в квартиру. Скинула туфли, в гостиной села в кресло, обняла себя руками за плечи, чтобы унять охватившую её дрожь. Ярослав молча опустился на диван напротив неё.

– Ты хотел поговорить без купюр, – прошептала она срывающимся голосом, так сильно её трясло. – Но какой в этом смысл, если ты меня больше не любишь, если у тебя есть другая, зачем тянуть эту муку…

– Ты так говоришь, будто бы дело только во мне, – тоже тихо произнёс он.

Марина решилась, прямо посмотрела ему в глаза:

– Тогда, год назад, ты принял моё молчание на свои подозрения за признание вины, а вины никакой не было. У меня никого нет. Но ты ведь этому не веришь… И знаешь, почему? Потому что так тебе легче переносить собственную вину…

…Марина поняла, что беременна, когда Ярослав был в очередной "горячей точке". По срокам получалось, что зачатие произошло в самом начале их свадебного путешествия. Она заставляла себя думать о хорошем, избегала смотреть новости, начинала и заканчивала день с горячей молитвы, придуманной самой. Ночами улетала к нему во снах. Когда он вернулся и узнал новость, что у него будет сын, то полдня носил её на руках. А вечером они, по традиции, сопровождавшей его возвращения, были на балете. «Показали» сидевшему в мамином животике малышу «Щелкунчика». Это была случайность, что в тот вечер давали именно этот балет, но они восприняли её как добрый знак того, что сынишка тоже будет балетоманом. Марина уже не мыслила себе жизни без регулярных посещений театра, без таинственно гаснущей люстры, взмаха дирижёрской палочки, завораживающей музыки, без наслаждения видеть удивительную пластику тел. Без того, чтобы смотреть на лицо Ярослава, переживающего каждое па, совершаемое на сцене, как будто исполнял его сам…

В ту ночь, когда она рожала Данилу, тяжело и долго, он чуть не умер от страха за неё, всю ночь провёл в роддоме. Даже когда ему сообщили, что мучения его жены закончились, и поздравили с рождением сына, не уходил, чтобы быть как можно ближе к ней. Когда привёз их с малышом домой, трогательно заботился, помогая ей во всём, тем более что она почти месяц не могла нормально садиться…

*

Как же они были счастливы, опять с грустью подумала Марина. Ярослав смотрел на неё в некоторой растерянности, оглушённый её словами. Она печально улыбнулась ему:

– Не веришь… Ты был моим единственным мужчиной и… останешься. Так, как тебя, я всё равно никого не смогу полюбить, а быть с кем-то без любви не хочу… Но я не буду тебя удерживать, если сердце твоё занято…

Он продолжал молчать, хотя внутри всё кипело, вопросы рвались наружу. Почему говорит это только сейчас?! Почему позволила ему предать её?!

*

Девять лет безмерного счастья. Страстных прощаний перед его отъездами и ещё более страстных встреч. Потом, так сложились обстоятельства, у него случились подряд три командировки. Последняя закончилась чуть раньше, чем он предупреждал Марину. Она была в тот день на своих курсах, восьмилетний Данила, уже второклассник, находился за городом, у бабушки с дедушкой, его родителей (они за несколько лет до того продали квартиру в Москве и перебрались жить в собственный дом), у сына как раз начались летние каникулы. Ярослав примчался радостный встретить жену после работы, предвкушал, как наконец-то прижмёт её к себе, как зацелует, как привезёт скорее домой, в их постель… Возможно, если бы не эти его горячие желания, которые ему хотелось исполнить немедленно, он чуть более трезво воспринял бы то, что увидел, чуть более спокойно постарался бы разобраться, поговорить с женой не в обвиняющем тоне, а выслушать её объяснения. Она же сразу замкнулась, едва он высказал ей свои подозрения в неверности… Нет, не так… Она попыталась ему объяснить, а он не поверил. Не поверил, что поцелуй был против её воли. А потом, когда встречал её именно с этим мужчиной, лишь утвердился в своей правоте. С ним она была и сегодня в джазовом кафе… В тот вечер Ярослав не поехал домой, накручивая себя картинами Марины в объятиях другого в их супружеской постели. Отправился к родителям. Сын ему обрадовался. В разговоре простодушно поведал, что маму до дома обычно подвозит её «студент». На следующий же день Ярослав пошёл туда, куда всегда звало сердце, – в свой бывший театр. И после спектакля уехал с одной из знакомых балерин… В отличие от Марины (если то, что она ему сейчас сказала, правда) не для того, чтобы «разговаривать» … Затем последовал долгий год тягостного молчания, неубедительных попыток скрыть связь на стороне. Которая закончилась этой трагикомедией, как в плохом водевиле. Почему не ушёл раньше и совсем?.. Ответ был очевиден. Он не переставал её любить…