К тому времени, когда родился мой второй ребенок, мне стало лучше. Я поняла безнадежность идеи кормить его 100 % органической пищей, поэтому сразу же попросила у врачей родильного отделения морфий. По-видимому, когда речь идет о родах как по учебнику, без каких-либо осложняющих факторов, врачи не дают лекарств. Вот тогда я снова запаниковала. Я не ожидала, что буду совершенно трезвой и принесу в мир еще одного уязвимого ребенка.

Такова природа жизни. Существует радость смотреть в глаза ребенка – это ананда, «блаженство» в переводе с санскрита. Также существует чит, сознание или правда (и да, это слово произносится как chit, чтобы вы поняли, на что это похоже[1]) – реальность. Чит – осознание того, что вы, вероятно, все испортите. Вы должны попытаться обеспечить этому маленькому человеку безопасность и здоровье. И вы в ответе за то, чтобы вырастить его и, возможно, найти какой-то способ оплатить абсурдную стоимость обучения в колледже. Но как только больница отключила меня от морфия, чит стал непреодолимым. Мне пришлось обратиться к алкоголю и отпускаемым по рецепту лекарствам, чтобы быть хорошей матерью. Это было до того, как я нашла йогу.

Если вы живы, то знаете, что такое чит. Я могу сделать все возможное, чтобы защитить своих детей, но я прекрасно осознаю, что это бесполезно. Я могу кормить их органической пищей, покупать пуховики и учить тому, что опасно разговаривать с незнакомцами. Но, в конце концов, можем ли мы что-то контролировать? Дети по-прежнему забывают домашку, проваливаются на экзаменах, ломают руку, а потом ломают ее снова. Они доблестно занимаются спортом, а затем разрывают переднюю крестообразную связку и проводят год, сидя на скамейке. В самые холодные дни они оставляют пуховики дома и бегут через улицу, не глядя по сторонам. Они соревнуются и побеждают, бросают вызов и терпят неудачу. Иногда они приходят в норму, иногда нет. Хотя мои родители пытались защитить меня и делали то, что считали наилучшим, все же чит случается. В этом нет ничьей вины. Это жизнь. Мы проявляем упорство, потому что альтернатива тоже не так уж чудесна.

Однажды я сидела на своем коврике, и меня преследовали мысли о том, что мешало мне в практике. Именно так я обычно и занимаюсь йогой, одержимая всеми своими отрицательными чертами, недостатками и проступками.

Мне было трудно сделать прогиб назад. У меня не получалась не просто одна поза, а целый ряд поз. Я не могла «открыть сердце». Чтобы открыть сердце, вы должны оттянуть лопатки назад и при этом направить грудь вперед, чтобы верхняя часть спины стала гибкой. Для негнущихся людей это подобно размягчению бетона, вы не можете напрячь мышцы так, чтобы встать в позу. Надо «открыться». «Раствориться». «Расплавиться». Это должно было быть «легко». Так ведь? Какого черта? Смех, да и только.

Моя спина была напряженной и сутулой по причине 50-летней застенчивости. У меня было искривление позвоночника, как у 80-летней. У меня уже был горб, подобный тому, который в последние годы жизни превратил мою долговязую бабушку ростом 167 сантиметров в 140-сантиметровую кроху.

Как йог, я должна была неустанно работать над спасением мира, но в тот момент я пыталась спасти себя. И это было сомнительное мероприятие.

Так что я сидела на коврике, чувствуя себя жалкой, когда мой преподаватель рассказал историю о богине Лакшми, у которой однажды выдался очень плохой день. В индуизме Лакшми – богиня изобилия, богатства и красоты. Это такая Хайди Клум древнего мира. У нее было все это.

Однажды Лакшми пригласили на свадьбу, и она выбрала красивое белое платье. Но когда она наряжалась, у нее начался менструальный цикл, и на платье случайно появилось пятно. В ужасе она удалилась от мира и спряталась. Но без изобилия, которое она давала, и сияния, озарявшего Землю, солнце померкло, посевы засохли, и мир начал умирать.