Что Андрейка и Марийка остались в очень далеком детстве.

.

Андрей

Не дают мне эти опарыши покоя!

Их же в таком количестве просто так не купишь!

Крупный рыболовный магазин их заказывает контейнера три на неделю. А я с Марийкиной избы шесть ведер набрал! Шесть ведер! Это где вообще столько купить можно?

Окидываю взглядом магазинчики при въезде в город…

Хозтовары, цветы, “Розовое и белое”… А! Вот! Все для рыбалки!

– Здаров, мужики! – широко улыбаюсь скучающим продавцам. – Опарыши есть?

– Белые или цветные? – нехотя поднимается один из трех.

– Цветные? Это от заморских мух что ли?

Мужик шутку юмора мою пропускает мимо ушей и молча ставит на стол две банки миллилитров по сто.

– Белый – тридцать рублей, крашенный – пятьдесят.

– О! А сколько всего есть? – делаю лицо крайне заинтересованное и при этом не очень умное. – А то мы с мужиками хотим на лодках выйти в следующие выходные.

– На лодках это тебе лучше блесну взять, – тянет другой продавец.

А тот, что показывал мне опарышей, обрывает его убийственным взглядом.

– Всего в магазин заказываю по пять банок, но под заказ могу привезти сколько скажешь, – гордо хмыкает он. – Хоть ведро.

– А! Понятно! – улыбаюсь. – Ну я подумаю.

– Телефончик возьми, – протягивает мне самодельную визитку тот, что заговорил про блесну.

– Ага, – лучезарно улыбаюсь, салютую. – Ну, бывайте…

Дверь за мной закрывается с противным скрипом…

Ведро.

Мужик мне гордо пообещал ведро.

Причем явно для него это объем фантастический, нереальный.

А я сегодня утром в реку выкинул шесть…

Откуда ж их притащили?

Дело-то не легкое.

Явно на машине везли.

У кого в деревне есть машина?

А!

Черт!

Да разве ж меня об этом просили?

Какого черта я тут уже чуть ли не план расследования составляю?

Меня в реке искупали, потом по хребту отходили, да еще и наорали, что я в чаях ничего не понимаю…

Да гори оно все синим пламенем!

И ничего больше не сделаю!

И не поеду туда!

И не скажу ей ничего!

Сажусь в свой внедорожник, раздраженно хлопаю дверью, оглядываюсь…

Машина должна была быть своя. В чужой или в такси такое не увезешь.

Своя! Или, как вариант, служебная!

Довольно хмыкаю, завожусь и трогаюсь в путь.

Вот светофор и там на объездную. Домой. В Москву. В душную квартирку с окнами на шумную улицу…

А какой восход был на реке!

.

Марийка

В городе проторчала сколько могла.

И пообедала, и на набережную сходила.

Когда-то я любила тут гулять, а сейчас вот смотрю и думаю: и что за прелесть – берег реки в дерево забирать! Будто край бассейна, а не речка. Вроде как и не природой сделано.

Но удобно, конечно. И чисто.

С колясками гулять хорошо.

Последняя мысль особенно ранит, и я понимаю, что торчать тут уже нет смысла. Перестал мне нравиться город.

Иду до автостанции, сажусь на автобус в свою сторону.

Наш, деревенский, должен быть только через час, но можно сесть на проходной. Там с трассы дойти-то всего ничего – километра два.

Вот и потряслась в обратную дорогу.

Солнце как раз клонится к закату, и я с усмешкой думаю, что как внуку дед Витиному обещала, на заходящем солнце мазь мешать и буду.

Деревню я люблю.

За тишину, за простор, за то, что все заняты. Никому до тебя дела нет.

Наверное.

Кажется.

Только.

Мне померещилось, или Мирониха мне вслед как-то странно смотрит?

А Егоровна вот косится да шепчет что-то. Того и гляди, сейчас креститься начнет. Ой… И правда крестится!

А Лидка-продавщица глазами вперилась, подбоченилась, будто драться собралась!

– Мань, ты далече ездила?

Ни тебе привет, ни здравствуй.

Та самая Лидка допрос устроила.

– А что, я тебе докладывать должна? – отвечаю ей ее же тоном.

– Мань, ты нам в деревне тут не чуди! – идет в наступление Лидка.